Честь, хлеб и медяки
Шрифт:
— Почему?
Не отпуская руку мужчины, Фаиза положила ее себе на грудь. Руперт с неодобрением взглянул на девушку. Хорошо, что Гоц спал, не хотелось бы с ним объясняться — парень молод, вспыльчив подумает не то, что было на самом деле.
— И куда мы завтра двинемся? — спросил Руперт, чтобы завязать разговор и не дать Фаизе соблазнить его прямо на глазах у влюбленного в него парня.
Сейчас он безмятежно спал, но мог в любой момент и проснуться.
— Не знаю, — пожала плечами
Руперт недовольно фыркнул:
— Файзулла не берет на службу наемниками женщин. А в гарем ты сама не пойдешь.
— Не пойду, — усмехнулась Фаиза. — Ты прав. Да никто меня туда и не возьмет. Там предпочитают женщин другого склада.
Она откинулась на сене и похлопала рукой рядом с собой.
Руперт отрицательно покачал головой.
— Ты тоже предпочитаешь других женщин? — обиженно проговорила Фаиза и положила руки спереди на пояс, где у нее висели баллоки. — Или…
Она кивнула в сторону спящего Гоца.
Каким-то седьмым чутьем Руперт понял, что произойдет в следующий миг. Или это чутье гуля в нем проявилось? Он бросился вперед, закрывая своей грудью парней — и Гоца, и Талиса.
Кинжалы, скользнув по металлическому нагруднику Руперта, погрузились в сено. Он, подняв на руки Фаизу, откинул ее в сторону.
— Дрянная девчонка, — зло проговорил Руперт, вскакивая на ноги. — Ты решила проверить действие кинжалов на парне? Только не подумала, что у него живое человеческое сердце, а не камень, как у твоей госпожи.
— У моей госпожи тоже живое сердце… Было когда-то, — не менее зло прошипела в ответ Фаиза. — И не ее вина в том, что она не влюблена в Повелителя Ночи.
— Не ее, — согласился с ней Руперт. — Но это не повод, чтобы убивать парня. Скажи, — он убрал кинжалы за пояс, — ты ведь хотела вонзить их в грудь Повелителя Ночи, а не в камень, в который превратилась твоя госпожа?
— Это не столь важно, — хмыкнула Фаиза, — кто из них умрет. Я освобожу либо одну, либо другого.
— А сейчас кого ты хотела освободить? — Руперт прищурился. — Себя? Гоца? Подъем! — он пнул сначала одного парня, потом второго.
Талис проснулся первым, дракон все же, и обернувшись вороном, пристроился на плече у мужчины. Он успеет доспать и так. А Гоц все никак не мог понять, почему нельзя дождаться утра и по свету отправляться в дальнейшее путешествие.
— Это потому что ты возвращаешься домой к отцу, — потряс его за плечи Руперт.
Гоц хотел возмутиться, но ему не дали сказать ни слова.
— Наша милая компания становится опасной для тебя, дорогой мой, — пресек все его возражения Руперт. — Так что, на коня и домой. Ты песню помнишь? — толкнул он ворона на своем плече.
— Мы опять в пески? — простонал Талис.
— Такова наша доля, — притворно вздохнул Руперт, — если мы с тобой служим Повелителю Ночи и его прекрасной спутнице красавице Акташе.
— Не может этого быть, — простонала Фаиза.
Она по-прежнему сидела на сене и, ничего не понимая, переводила взгляд с Руперта на парней.
— Может, может, — прокаркал ворон. — Ты долго отсутствовала, пытаясь добыть кинжалы, и не все знаешь.
— Нет! — прокричала Фаиза и несколько раз стукнула ладонями рядом с собой.
— Надо не кричать и не биться в истерике…
Руперт протянул девушке руку, предлагая помощь.
— Достаточно всего-навсего вернуться в пески, найти пещеру Правителя Ночи и в этом убедиться своими глазами. Ты готова?
— И ты меня не станешь убивать, как дракона Нарельга? — спросила испуганно Фаиза, судорожно вцепившись в руку Руперта.
— За что? — не понял ее тот.
— Ну, — протянула девушка, — я как бы пыталась убить его…
И она сначала посмотрела на Гоца, а потом указала на парня рукой. Тот с недовольным видом уже оседлал своего коня и собирался сесть на него.
— Что? — тут же встрепенулся Гоц, догадавшись, что речь идет именно о нем.
— Нет-нет, ничего, — махнул ему Руперт. — Уезжай, как я приказал тебе.
— Может, — Гоц по-собачьи преданно взглянул на мужчину, — все же на службу к амиру. Не хочу я домой в замок, там, как в тюрьме.
Руперт улыбнулся — нравился тот ему с самой их первой встречи, когда он на плече приволок его в мазанку к старикам.
— Попытай счастья у амира, — покачал он головой. — Только к нему без подношения нельзя.
Руперт задумался — денег у него немного, каменьев…
Он поднял свою седельную сумку, в ней лежали эфесы от его детских мечей — это все, что связывало его с прошлым.
— На, возьми, — через плечо Руперт протянул ему сумку, чтобы Гоц не видел его слез. — Каждый камень с эфеса стоит целое состояние. Распорядись ими грамотно. Амиру отдашь два из них, не больше, с него и этого много.
Свесившись с коня, Гоц в чувственном порыве поцеловал мужчину в щеку за столь щедрый подарок.
— И вот еще… — добавил Руперт, помолчав немного. — На узкой улочке рядом с мавзолеем есть чайхана. Хозяин свой человек, ему можно всегда оставить письмецо для меня.
Гоц покачал головой — говорить он не мог.
— Пошел, — Руперт шлепнул коня по крупу.
— Я хочу быть смелым, честным и добрым, но над добротой надо еще поработать! — крикнул ему Гоц, устремляясь в ночь.
Они встретятся, обязательно встретятся — мир такой тесный…
— А мы поедем совсем в другую сторону, — объявил Руперт.