Честь и предательство

Маккуин Дональд

— Вольно! — распорядился Падайон. Командиры взводов, повернувшись кругом, повторили приказ зычными голосами, словно на параде. Звук, с которым паровианцы выполнили команду, заметно отличался от того, который донесся со стороны Стрелков. Это несоответствие на секунду озадачило Лэннета, но потом он сообразил, что из-за языковых различий «вольно» для паровианцев по сути дела означает «на караул». Что ж, это придется изменить. Полковник Падайон заговорил, разъясняя своим людям важность учебной миссии.

Его речь казалась Лэннету набором булькающих звуков — это было лучшее определение, какое он мог подобрать. Кейси говорил с легким акцентом; его произношение можно было сравнить

с журчанием воды. Примерно так же изъяснялись все паровианцы. Прибыв на Паро, Лэннет понял, что чем выше общественное положение человека, тем сильнее его акцент. Губные звуки казались смягченными, протяжными. Шипящие зачастую сопровождались целыми фонтанами брызг изо рта. Лэннет с нетерпением ждал, когда полковник умолкнет. Или захлебнется собственной слюной.

Наконец настала пора выступить с ответным словом. Лэннет был краток. Благодарю за оказанное доверие… добрые взаимоотношения… общие цели… дружба между народами (легкое шевеление в рядах паровианцев)… тесное взаимодействие и сотрудничество… дисциплина (недовольный гул, явное неприятие. Ничего не поделаешь, мои дорогие; солдатская доля — не сахар). Завершая речь, Лэннет, как полагалось, провозгласил здравицу в честь императора.

Офицеры специально учатся воспринимать звуки, издаваемые скоплениями войск. Это настоящее искусство, сродни чутью разведчика; кто-то владеет им лучше, другие — хуже. Лэннет усвоил эту науку довольно неплохо и теперь внимательно прислушивался к голосам солдат. Он остался доволен. Паровианцы прокричали приветствие императору без малейших колебаний, вовсю надсаживая глотки. Лэннет подумал, что его первое суждение о них было чересчур суровым.

— Смирно! — скомандовал Падайон.

Вновь послышались голоса офицеров, повторявших приказ. Справа от Лэннета раздался четкий щелчок разом сдвинутых каблуков. Паровианские шеренги ответили нестройным грохотом, похожим на звук, который издает опрокинутая тележка с фруктами. По команде «Разойдись!» люди Лэннета быстрым маршем двинулись прочь, всем своим видом демонстрируя презрение к аборигенам.

Чтобы добраться до лагеря, Стрелкам предстояло прошагать несколько миль.

Полковник Падайон повел своих солдат к приземистым черным зданиям, окружавшим плац. Чтобы завести разговор, Лэннет заметил:

— Почти все постройки на Паро сконструированы таким образом, чтобы с максимальной эффективностью поглощать солнечный свет. Вы производите больше электричества, нежели любая другая планета Галактики.

— Нам пришлось приспосабливаться к местным условиям, — отозвался Падайон. — У нас мало угля и нефти. Прибыв сюда, колонисты освоили геотермальную, солнечную и приливную энергии. Мы занимаем передовые позиции в области топливных элементов и сверхпроводимости. Общественные здания производят не менее девяноста процентов потребляемой ими мощности. Большинство используют не только солнечный свет, но и силу ветра. Жилые дома полностью энергонезависимы. Почти все инженеры-энергетики Люмина родились здесь, на Паро. Мы любим повторять, что если Люмин — свет империи, то Паро — свет Люмина.

— Ваш народ также славится своей религией. Ни одна планета империи не поклоняется стали — во всяком случае, так, как вы.

Падайон чуть заметно напрягся.

— Позвольте предостеречь вас, капитан. Наши религиозные чувства — весьма тонкая материя. Постороннему человеку никогда не понять нас до конца. Да, мы поклоняемся стали. Особенно оружейной. Наша философия отличается суровостью, порой даже жестокостью. Но, по сути дела, она учит сдержанности и осторожности.

Лэннет хотел спросить, не этой ли сдержанностью объясняется неспешный жизненный уклад Паро. До сих пор он был практически

прикован к госпиталю и больничной территории, но успел заметить, что паровианцы разительно отличаются от жителей иных миров. Казалось, все они движутся замедленно, с ленцой. Но если обстоятельства требовали спешки, они действовали быстро, решительно и эффективно. Под их показной расслабленностью крылась взрывная сила. Толпа в космическом порту продемонстрировала это как нельзя нагляднее. Навестив Лэннета в госпитале, Нэн Бахальт с гневом выразила свое отношение к воинственным паровианцам: «Эти люди еще хуже, чем вы, — сказала она. — Они никогда не прощают обид. Здесь царит закон джунглей. Они непрестанно улыбаются, но готовы в любой момент нанести удар. Стоит кому-нибудь обронить неудачное слово — и они вспыхивают, будто порох. Хорошо еще, что только Страже позволено носить мечи. Если бы все жители этой бешеной планеты были вооружены, они перебили бы друг друга в считаные дни».

Стражей называлась каста воинов. Общественное устройство Паро сохранилось с древних времен освоения планеты, когда касты только создавались и вели борьбу за власть. Стража была тайной организацией высших военных чинов, сокрушивших соперничающих вождей и посадивших на трон человека, которого считали марионеткой в своих руках. Однако даже столетия спустя военным не удалось добиться единства в своих рядах, и потомки их ставленника образовали непрерывную королевскую династию.

Внутри здания царила благословенная прохлада. Еще не успев как следует оглядеться и сообразить, что он оказался в бальном зале, Лэннет увидел Нэн Бахальт. Извинившись перед полковником, он торопливо приблизился к ней. Нэн встретила его дружеской улыбкой. Взяв Лэннета под локоть, она указала свободной рукой в дальний угол:

— Сюда, пожалуйста. Пора принять лекарство. — Лэннет озадаченно посмотрел на нее, но женщина лишь таинственно усмехнулась и подтолкнула его вперед. Увидев маленький бар, Лэннет рассмеялся, но Бахальт покачала головой. — Спиртное вам противопоказано. Да и приниматься за дела еще рановато. — Она попросила два бокала фруктового сока. Лэннет недовольно скривился, но, пригубив напиток, изумленно округлил глаза:

— Потрясающе! Что это такое?

Веселый смех полностью преобразил Нэн. Лэннет с раскаянием подумал, что до сих пор совершенно не понимал ее. В сдержанной манере Бахальт ему чудилась заносчивость, в ее неуверенности он видел враждебность. Но теперь, когда она была в своей тарелке, ее ребячливая радость казалась Лэннету заразительной.

— Сделайте еще глоток, побольше.

Лэннет подчинился.

— Ну, и что же?

— Как ваша голова? Уже не болит?

— Откуда вы знали, что у меня… — Он осекся. — Я чувствую себя превосходно. В чем секрет?

— Это сок растения, которое паровианцы в шутку называют «два глотка — похмелье прочь». Не правда ли, это лучший болеутолитель из всех, что вы пробовали в жизни? Не вызывает привыкания и побочных эффектов, действует безотказно и пригоден для употребления людьми всех возрастов.

— Почему же мы до сих пор не слышали о нем? Порой я просыпался утром в таком состоянии… — Лэннет закатил глаза и издал мучительный стон.

— Выпейте еще. Я вижу, лекарство подействовало на вас как нельзя лучше, — с демонстративной насмешкой произнесла Бахальт. — Его свойства были открыты лишь недавно. Дерево, плоды которого дают этот сок, произрастает в здешних лесах. Кому-то пришло в голову нагреть сок, прежде чем пить. До тех пор всякому, кто отваживался его попробовать, приходилось несладко. Горький, невыносимо вяжущий вкус. В сыром виде эти плоды едят только лисокрысы, но они готовы сожрать все, что угодно…