ЧЕСТЬ И ВЕРНОСТЬ. ЛЕЙБШТАНДАРТ История 1-й танковой дивизии СС Лейбштандарт СС Адольфа Гитлера

Акунов Вольфганг Викторович

— Дело не завели?

— Да нет! На кой я ему! Он меня только спросил, откуда я. И отцепился. А фельдшер как узнал, что я из 3-й роты, только ночью разгрузился, вроде подобрел, сказал, что сейчас роты обратно придут. «Ни хрена там опять не вышло. Сколько людей положили…»

Ты, говорит, давай ползи к своим, да смотри, немец сейчас авиацию на нас пустит. Тебе, говорит, повезло сейчас сильно, запомни этот день! Твои, говорит, товарищи, сейчас все мертвые будут.

— Больше в этот день не атаковали?

— Нет. Некому было. Так из всей нашей роты человек 10–12 вместе с лейтенантом осталось. Старшину убило. Вот фамилию запомнил — Чумилин. На кой она мне, а вот запомнил. Жалко его теперь! Ему ведь годков 20 всего было, а уж весь седой был и без пальца на

руке. Бог знает, что ему в жизни довелось хлебнуть… Да я о нем и не знаю ничего.

— Больше не ходили в атаку в тот день?

— Как не ходили? Ходили. Дважды.

— Дважды? Вам сильно повезло.

— Да всем, кто ту войну пережил, сильно повезло! У них у всех необычная судьба. Те, у кого была обычная судьба, те мертвыми ложились, даже ни разу не выстрелив, даже не увидев ни разу немцев.

— А когда вы еще в атаку ходили?

— Дня через два нам новое пополнение пришло. На следующий же день мы опять атаковали немцев. Нам даже артиллерию дали. Мы сидели в лощине, курили и слушали, как над нами воет наша артиллерия. Я пообвык уже, не так это меня подавляло, хотя грохот страшный. А потом опять команда «Вперед!». И мы все полезли в атаку. А мне, Лешке Котову и армянину Феликсу приказали прикрывать артиллеристов. Там было у нас несколько 45-миллиметровых пушек, вот одну мы должны были прикрывать. Нам даже ручник [499] Дегтярева дали и к нему два диска.

499

[499] Ручной пулемет.

— Иван Игнатьевич, вот Василь Быков упоминает о «Дегтяреве» очень неободрительно, говорит, тяжел он был да точность низкая.

— Да, читал я… Не согласен! Быков артиллерист. То-то! А пулемет хороший. Вот он хает наш пулемет, а ведь немецкий МГ-34 еще тяжелее был. Он двенадцать кило весил, а ежели на станке — так вообще неподъемный! Хорош наш пулемет был, пусть не брешет! Вот потом у немцев МГ-42 появился. Этот был тоже тяжеловат, но зато у него хорошая скорострельность была. Но немцы все равно свой 34-й до конца войны использовали… Это же ручной пулемет. У нас их много было, в каждом взводе были. А у немцев их много было, пулеметов-то? То-то и оно. Так для обороны у нас с пулеметами хорошо было… Вот сперва с патронами недостаток был — сколько людей зря погибло!

— А как же вы должны были прикрывать артиллеристов?

— Ну, как? Ежели, скажем, немец контратакует, то первым делом не подпускать его к пушке. У артиллеристов-то тоже оружие было, иногда даже пулеметы были, но все равно. А мы всегда наши пушки первым делом прикрывали. Это нам ротный всегда приказывал: «Не забывайте, зачем вы здесь!», без пушек тех мы бы не выстояли. Вот их хают теперь все, говорят, плохие были пушки, а я вот так скажу: не было бы тех пушек, не выстояли бы мы. Там, ежели пулемет где немецкий или мотопехота, бронетранспортеры ихние — там наша пушка в самый раз была. А у немцев тоже такие же пушки были.

— А с танками тоже хорошо боролись?

— А и боролись! Да мы ж все сообща боролись… Либо мы его, либо артиллеристы. Но танки-то у немцев не всегда были, а вот мотопехота и бронетранспортеры — постоянно. А танки мы жгли за милую душу! Там, главное, первая задача пулеметчикам была — отсечь пехоту от танков. Это самое трудное! Потому что танки всегда по пулеметам стреляли. Если удавалось отсечь, мы им все танки сжигали. Танк ведь вблизи ничего не видит, к нему можно подобраться и либо сжечь его, либо гусеницу повредить.

— Иногда у нас пушки были, а вот боеприпасов к ним не находилось… Наши даже иногда немецкие пушки использовали, потому, что к ним боеприпасы были…

— Часто?

— Нет, не часто. Но иногда удавалось найти исправную пушечку с боекомплектом. Тогда ее забирали.

— А 50-миллиметровые ротные минометы хорошо себя показали?

— Ротный миномет, конечно, слабей батальонного будет, но зато он легче. Там один трубу несет, другой треногу, а третий плиту себе на спину

вешал. А у батальонного плита довольно тяжелая была, ее иногда и вдвоем таскать приходилось. А вот ты попробуй ее километров 10 быстрым маршем на себе пронеси без привала, побегай с ней по кустам от самолетов, а потом без передышки сразу в бой! Вот мы и поглядим, какой из тебя минометчик! Да и во время боя с ротным минометовм можно быстро поменять позицию. А с батальонным, глядишь, и не успеешь. А бросать тоже нельзя — расстреляют. Если испортился — надо сдать старшине или ротному. А то «кум» [500] замордует вопросами, возьмет на карандаш… А вообще минометы в обороне хороши были. Если немцы залегли во время атаки, то минометами мы их выгоняли прямо на наши пулеметы. Ну, они так же поступали. Вот почему ложиться опасно было. Можно было уже не подняться. Уж если пошел в атаку, то нужно идти, бежать, но ни в коем случае не дожиться. Лег — потом задницу от земли ничем не оторвешь. А еще можешь пулю от ротного получить. У него такое право было. Он обязан тебя в атаку поднять, и ни комбат, ни комполка, никто его не осудит за это. Наш ротный сразу предупреждал, что, если заляжем, он сам нас всех перестреляет. И он действительно пристрелил нескольких. Зато мы больше никогда не ложились.

500

[500] «кум» — особист, офицер СМЕРШ.

— Часто в атаку ходили?

— Да как сказать… Ходили-то ходили… Но ведь атака атаке рознь. Одно дело, когда у немца атака захлебнулась и он начал отходить, вот тут: «Примкнуть штыки!» — и вперед! Распорем немцам брюхо, попрыгаем в ихние окопы… и сразу же бешено окапываемся. Можещь засекать: через полчаса они опомнятся и обязательно попытаются выбить нас с позиций. Если не успели зацепиться — обязательно выбьют. Пушки-то ты еще не успел подкатить, вот тут ихней мотопехоте милое дело! Но если хоть одно орудие успел поставить, то ни хрена у них не выйдет! Тут уж танки нужны, артиллерия, а где ж им взять? Это только сейчас в фильмах у немцев, что ни атака. То масса танков. А на деле они так не воевали. Танки, конечно, у немцев были, но далеко не везде. И часто они 1–2 танка подгоняли, те постреляют издали, отгонят нашу пехоту — хорош! Дальше не шли…Они же тоже жить хотели, зачем же им на наши танки лезть? Они проведут бой, разведку, засекут нашу артиллерию и сразу попытаются подавить ее всем, чем только можно — и самолетами, и пушками, и минами. Поэтому нашт артиллеристы шустро меняли позиции. Сейчас, вроде, за спиной копают, а через час оглянешься, а нету их, уже сменили позицию.

Это я так сказал, будто танк легко сжечь. Ничего подобного! Тут пока один танк сожжешь целой ротой — упаришься! Он еще половину передавит и из пулеметов перебьет. А если немцам удавалось подавить нашу ПТА [501] , то они часто разворачивали танки вдоль траншей и всех давили. Но это позже было, когда и мы стали окопы рыть…

— А раньше?

— А раньше, в сорок первом не рыли почти. Тогда рыли одно-двухместные окопы, окапывались повзводно.

501

[501] ПТА — противотанковая артиллерия.

— А чем это было плохо и чем — хорошо?

— Плохо тем, что засыпать могло. Это раз. Ну, и потом… ведь полная неизвестность была! Идет бой, кругом грохот, приказов не слышно и не видно — через это управление войсками шло из рук вон плохо. Как же управлять, если каждый сидит сам по себе? Телефон, что ли, в каждый окоп проводить? Да и тебе тоже, каково одному сидеть в яме посреди поля? И не известно ведь было, где остальные. Может, все уже убиты, и ты один остался? Начинает казаться, что все стреляют только по тебе. Жуткое чувство!