Честь имею представить - Анна Каренина
Шрифт:
– Конечно.
Когда они вернулись в клинику, Анна почувствовала неимоверную усталость. Глухов передал ее на попечение бесстрастной Веры, и та помогла Анне разобраться в осветительных приборах и научила, как управляться с ванной.
Утром Анна проснулась с головной болью. Одевшись, она вышла в комнату с серыми стенами и серым ковром. Тотчас явился Глухов. Справившись о ее самочувствии и пощупав пульс, он объявил, что у нее депрессивное состояние вследствие легкого катара. У Анны действительно, кажется, впервые в жизни был насморк.
– Вы не должны сегодня выходить на улицу. Вам надо отдохнуть.
– Я не хочу отдыхать.
– Это необходимо.
– Его голос был твердым, а в глазах было внимание, и Анна покорилась.
– Я буду отсутствовать два дня. За вами будет смотреть Вера. В вашем распоряжении библиотека.
– Мне самой нельзя выходить?
– Нет.
– Я - пленница?
– Пленница иного времени. Вам некуда идти. Вы никого не знаете, вы не знаете наших обычаев, норм нашего поведения. Думаю, книги, предоставленные в ваше распоряжение, во многом помогут вам.
– Я понимаю. Но знаете, зависимое положение, в которое я попала...
Глухов взял ее за руку, и Анна не отняла руки, интуитивно поняв допустимость такого вольного обращения в конце двадцатого века.
– Я надеюсь, что за эти два дня вы усвоите в общих чертах те перемены, которые произошли за минувший век.
– Благодарю вас.
– В котором часу вы привыкли завтракать?
– Я еще не голодна. Если можно, велите подать кофе.
Глухов нажал кнопку звонка. Что-то привлекало Анну в этом человеке, от которого она теперь зависела.
– Вы уезжаете?
– Да. Я бы хотел, чтобы вы не чувствовали здесь неудобства. Скажите, что вам еще нужно?
– Не знаю. Если так и дальше будет продолжаться, я попросту лишусь всяких желаний. Ведь желание - это потребность заполнить какую-то пустоту.
Глухов улыбнулся:
– Вы опять обрели способность к философии.
– А вы знаете, какой я была прежде?
– И, увидев некоторое замешательство на его лице, Анна продолжала расспрашивать: Что вы знаете о моей прежней жизни? Ведь прошло сто лет.
– Я много знаю о вас.
– Современная техника, вероятно, распространилась и на архивные данные. Вы мне уже рассказывали о технике современной статистики. Скажите, а есть еще такое, чего люди не могут?
– Разумеется. Чем дальше развивается наука, тем больше возникает неразрешенных вопросов...
– И тем более расширяется сфера деятельности?
– Вы уже рассуждаете как современная женщина.
Анна улыбнулась. Неслышно вошла Вера с подносом, на котором был кофейник и две чашки.
– Вот и ваш кофе, - сказал Глухов.
Анна удивленно посмотрела на Веру:
– Откуда вы знаете, что я просила кофе?
– Я слышала. Ваша комната радиофицирована.
– Радио...
– сказала Анна, тотчас поняв, что при помощи какого-то устройства все, что здесь говорится, можно услышать в других местах.
После кофе Глухов ушел, и Вера отвела Анну в библиотеку. Сидя за низким полированным столом, Анна листала цветные журналы на русском и французском языках, приобщаясь к современному образу жизни, а заодно к современной орфографии.
Эволюция техники, войны, революции, открытия, имена писателей современных и тех, которых еще помнила Анна, и тех, которых она еще не знала, которые появились уже без нее и успели уже умереть.
...Обедала Анна в своей серой комнате, которую про себя называла гостиной; обед принесла Вера на том же (а может, на другом - Анна уже привыкла к стандартизации) пластмассовом подносе. После обеда Анна в сопровождении Веры вышла в сад.
– Вы здесь работаете?
– спросила она Веру.
– Да.
– И каковы ваши обязанности? Это соответствует горничной?
– Нет.
– В этом кратком ответе послышался холодок.
– Простите, мне трудно освоиться, ведь я живу прошлым. Я хотела спросить - у вас есть должность?
– Я - научный сотрудник.
– В какой области науки?
– Мне это трудно объяснить. У вас еще мало информации, госпожа Каренина.
– Сейчас не приняты подобные обращения. Почему вы называете меня госпожой Карениной?
– Как вам будет угодно, Анна Аркадьевна. Или просто - Анна?
– Пожалуйста.
Тут Вера впервые посмотрела на Анну с некоторой теплотой:
– Трудно?
– Я подумала, - сказала Анна, - что ваша техника - не так важно. Главное - люди. Понять их, войти к ним в доверие, вот что значит приобщиться к современности.
– Вы не совсем правы, - сказала Вера и взяла Анну под руку.
– Наша техника стала неотъемлемой частью человека - физической и духовной. Ведь отнять у современного человека технику - все равно что отнять у него зрение или слух или еще какое-нибудь чувство. Техника стала биологическим придатком человека.
В душе Анна не согласилась с таким утверждением.
Они шли по неровной дорожке, поросшей по краям высокой травой. Сад, как ни странно, был запущен. Они прошли мимо покосившейся скамейки, и Анне захотелось посидеть под кронами старых вязов.
– Можно мне посидеть одной?
– Пожалуйста, - ответила Вера с явным облегчением, и Анна отметила, что Веру тяготит ее общество. Анна присела на скамью, а Вера широким мужским шагом пошла к дому. Некоторое время Анна сидела ни о чем не думая, погрузившись в полузабытье и только слушая пенье птиц и тихое шуршанье листвы. Из этого дремотного состояния ее вывели звуки легких шагов. Из-за поворота дорожки показалась тоненькая девушка в коротком, выше колен, платье. Девушка была миловидна, она вертела в пальцах бесхитростный цветок одуванчика и чему-то улыбалась про себя.