Честь имею представить - Анна Каренина
Шрифт:
– Вы не имеете права, - сказал Глухов.
Анна поднялась навстречу вошедшим. Глухов и Вера подхватили Анну под руки и повели из кабинета. Лысый вопросительно посмотрел на полковника, но тот ничего не говорил. Тогда лысый уже с явным раздражением сказал:
– Не забывайте, что вы тоже находитесь под следствием.
Анна обернулась и поняла, что последние слова относились к Глухсву. Когда они проходили через приемную, Анна увидела Игоря и пожилую женщину. Игорь посмотрел на Анну вопросительно, а женщина обратилась к дежурному:
– Почему вы не берете ее под арест? Она же совершила преступление!
Глухов и Вера увлекли Анну из отделения, усадили в машину.
Когда они приехали в клинику, Глухов подал Анне руку и повел ее по лестнице с висячими ступенями. Проходя мимо комнаты, где Анна видела собаку-англичанку, она услышала тоскливый вой, переходящий в жалобное повизгивание.
– Почему ее мучают?
– спросила Анна.
– Она сегодня сдохнет, - сказал Глухов и резко обернулся к Вере: - Оставь нас.
Вера остановилась. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, потом Вера повернулась и пошла в противоположную сторону, а Глухов повел Анну дальше.
– Я видела, как эта собака делала переводы из английского.
– Это можно сделать не только с собакой.
– И с человеком?
– Да, так.
– И тогда человека постигнет участь этой собаки?
– Нет. Мозг животного не выдерживает нагрузки абстрактных понятий, а человек выдержит любой комплекс информации. Ведь не умер же Соллертинский, знавший двадцать шесть языков.
Они поднялись по узкой винтовой лестнице и очутились в зале со стеклянным потолком. По обе стороны были расположены низкие пластмассовые двери, а посреди зала в окружении кадок с комнатными растениями стоял стол с приборными досками, за которым сидел мужчина в белом халате. Глухов обратился к нему:
– Мне нужна зеленая комната.
– Я не могу без разрешения главного.
– Мне только на локальный импульс.
Мужчина колебался.
– Это очень нужно, - сказал Глухов.
– А какое напряжение?
– Минимальное.
Мужчина облегченно вздохнул:
– Это еще ничего.
Он нажал одну из клавиш пульта. Над одной дверью зажглось зеленое табло. Глухов провел Анну в довольно тесное помещение с низким пультом и вертящимся табуретом. Раздвижная дверь. А дальше - еще одна комната без окон, с темно-зелеными стенами и таким же потолком, посреди кожаное кресло, а перед креслом желтоватый экран.
– Сядьте, - сказал Глухов. Анна села в кресло.
– Вы хорошо знаете элегию Шуберта?
– Я ее много раз слышала.
Глухов включил невидимый звуковоспроизводящий аппарат, и Анна услышала знакомую музыку.
– Вы знаете стихи Тютчева "О, этот юг, о, эта Ницца..."?
– Наизусть не знаю, но слышала.
– А вы были в Ницце?
– Нет.
– А теперь делайте то, что я вам скажу. Вы поймете то, что хотите понять. Только будьте внимательны.
Он повесил поверх экрана гравюру с изображением северного озера и печальных сосен.
– Смотрите на эту гравюру. Внимательно. И ни о чем не думайте. Слушайте музыку.
Он вышел, Анна слышала, как за ним задвинулась дверь, и ей показалось, что она навсегда останется в этой комнате, отрезанной от всего мира. Но она подавила в себе это чувство и стала внимательно разглядывать висящую перед ней гравюру. На какое-то мгновение Анне показалось, что свет в камере стал меркнуть. Стены и потолок стали невидимыми. Казалось, она засыпает, она не противилась этому ощущению, помня, что Глухов обещал ей разъяснение всего непонятного. А потом свет вдруг стал ярче, и музыка прекратилась. Кончилась элегия Шуберта. Анна подумала, что войдет Глухов и заведет какую-нибудь другую музыку, но Глухов вошел и сказал:
– Все. Теперь вы видели Ниццу?
И тут Анна вспомнила, что месяц или два назад она видела теплое Средиземное море, пальмы на набережной, аллею кипарисов и здание, похожее на Царскосельский вокзал.
– Я видела Ниццу, только не знаю, как это случилось.
– Вы помните, что жили в Москве и Петербурге, однако помните, что видели Ниццу.
– Да. И море. И пальмы. И дом, похожий на вокзал.
– Это уже не Ницца. Это Монте-Карло. Это видел я. И я передал свои впечатления вашему сознанию.
– Значит, любые впечатления можно передать другому человеку?
– Да. Если хорошо их помнить.
– Значит, при помощи этого устройства можно внушить человеку все что угодно?
– Все что угодно.
– И можно внушить любой женщине, что она Анна Каренина?
– Любой женщине.
– А кто я на самом деле?
– Я не хочу вам этого сейчас говорить.
– Вы обещали.
– Я обещал, что вы все поймете, и вы, я вижу, поняли.
– Кроме самого главного: кто я?
– Вы это узнаете. Вы понимаете, что вы - исключение? Вы первый человек в мире с полностью переделанной ассоциативной психикой.
– Кому я этим обязана?
– Узнаете позже. Вы должны предстать перед комиссией.
– Комиссией?
– Научной и следственной. И когда будет официально установлена ваша идентичность с героиней Толстого, вам можно будет узнать, кто вы на самом деле.
– При чем здесь комиссия? Как вы сказали? Научная и следственная? А зачем следствие?
– Вы это узнаете. До комиссии вы ничего не должны знать. Так будет лучше для всех нас. И в первую очередь для вас.