Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары
Шрифт:
Он велел их одеть и упражнять в военном деле по европейскому образцу и при том объявил, что сам он не имеет никакого преимущества пред другими, а, подобно своим товарищам с ружья, даже с барабана, и будет выслуживаться постепенно: для такой цели он в этом случае слагал самодержавную власть в руки князя Ромодановского, который должен был повышать его в чины наравне с другими солдатами по его заслугам и без малейшего потворства.
Так, пока жив был вышепомянутый князь, именно до 1718 года, Петр разыгрывал такую комедию, что получил от него повышение в генералы и адмиралы, которые должности ему угодно было возложить на себя. Это объявление имело то действие, что дворяне из самых знатных фамилий, хотя и не покидая предрассудка о достоинстве своего происхождения,
Оттого-то впоследствии никто больше и не отваживался говорить о преимуществах своего рождения, если дело шло о начальственных должностях; когда же кто-нибудь до такой степени забывался, старик Ромодановский, человек правдивый, но неумолимый, которого царь Петр сделал верховным уголовным судьей, умел находить средства для наказания такого ослушания под другими предлогами.
15. После того как эти затруднения уладились и дети знатнейших дворян привыкли служить простыми солдатами в полках, размножившихся из так называемых потешных, и в этом качестве давать себя наказывать, Петр I не считал уже больше за нужное ласкать свое дворянство: доведя его до того, что оно не могло пошевелиться, он отнял у всех дворян, от высшего до низшего, и самую малейшую тень их старых преимуществ и отменил старинный образец [196] , по которому в законах и указах упоминалось о согласии бояр и который его предки все же постоянно считали полезным сохранять, хоть и очень тоже урезали иные уже дворянские преимущества.
196
«Царь указал, и бояре приговорили» – слова, употреблявшиеся прежде в приговорах и указах царских. (Прим. переводчика.)
За тем он не скрывал дальше своих мыслей о преобразованиях, обходился с иностранцами с особенной приязнью, без различия их звания и нрава, но зато не упускал и никакого случая к язвительной насмешке над своим народом, его нравами и обычаями; если же старые бояре хотели отклонить его от того, он поступал с ними самым позорным и обидным образом, да и всегда его любимцы поднимали их на смех, как дураков.
16. Такие поступки должны были необходимо казаться чрезвычайно щекотливыми для всех сословий русского народа, особливо для духовенства, свое презрение к которому он очень ясно давал понимать при всяком случае, и не хотел больше водить лошадь патриарха в Вербное воскресенье.
Со всем тем, уважение, питаемое народом России к царскому роду, было так велико, что, пока Петр проживал в своем краю, не оказалось ни одного заговора, довольно сильного, чтобы положить конец его предприятиям. Когда же любопытство увлекло его в Голландию и Англию и он пробыл там очень долго, огонь, тлевший под пеплом в Москве, разгорелся совершенным пламенем.
17. Царевна София, несмотря на строгое наблюдение за ней, находившая, однако ж, средства поддерживать тайную переписку с своими прежними соучастниками, велела внушить стрельцам, что Петр I, по своем возвращении, совсем отменит их древнюю веру и обычаи и сделает их решительно немцами.
Духовные всеми силами пособляли таким внушениям и криком об опасности Церкви произвели чрезвычайное волнение между суеверным народом, которое старались еще увеличить мнимыми явлениями, видениями и чудесами; да и многие дворяне, будучи еще не в состоянии переварить потерю своих льгот, делали под рукою этим мятежникам всякое возможное пособие.
Наконец, сверх всяких ожиданий, стрельцы выступили из всех крепостных гарнизонов, пошли прямо к Москве с намерением, как они объявляли, очистить свое отечество от мерзости иноземцев, между прочим поклялись до тех пор не класть оружия, пока царевна София не будет возведена опять на престол, пока образ правления, а также старинные нравы и обычаи их не придут
18. Петр I, бывший тогда в Вене, получив известие об этом мятеже, отправился как можно скорее назад в Москву через Польшу, однако ж прибыл бы очень поздно и, может быть, приведен бы был в очень затруднительное положение, если бы генерал Гордон не нагнал мятежников и не потушил мятежа, прежде нежели он вспыхнул.
Этот храбрый человек, которому Петр при отъезде вверил начальство над своими новыми полками, с невероятной быстротой стянул их, двинулся с ними потом на путь мятежников, прежде чем они соединились, разбил и рассеял их малые отряды и напоследок так окружил их главное войско, что оно должно было сдаться на милость и немилость.
19. Итак, Петр I нашел все успокоенным при своем возвращении, однако ж не счел благоразумным миловать мятежников, а, напротив, воспользовался этим случаем для решительного уничтожения всего войска стрельцов, без различия правых и виноватых.
Как велико должно быть число казненных стрельцов при совершении этого приговора, можно заключить из того, что не только изо всех бойниц трех стен, окружающих город Москву, выставлены были бревна и на каждом из них висело по 3 и по 4 стрельца, но и вся торговая площадь в Москве устлана была сплошь плахами, на которых ложились рядом осужденные на смерть мятежники и протягивали шею для удара царю, который не только собственной высокой особой потешал себя этой работой, но побуждал еще к тому и своих бояр.
20. С этой казни, или, лучше, побоища, до самой своей смерти Петр I пользовался самой полной самодержавной властью в духовных и светских делах, без малейшего противоречия, и подлинно заставил своих дворян почувствовать иго рабства: совсем отменил все родовые отличия, присуждал к самым позорным наказаниям, вешал на общенародных виселицах самых князей царского рода, упрятывал детей их в самые низкие должности, даже делал слугами в каютах (Kaj"uten-jungen), всех без исключения дворян принуждал к военной службе под страхом тяжкого наказания, не давал значения никакой другой чести или преимуществам, кроме таких, какие присваивал каждому чин его, приобретенный службой; одним словом, располагал их жизнью и имуществом без малейшего уважения, по собственной воле и произволу.
21. Никогда, однако ж, не оказывалось никакого тайного общества или заговора против его особы или самодержавия, несмотря на то что он и потом проживал по целым годам в иноземных краях и употреблял большую часть своего войска за границей, хотя несчастное начало шведской войны и смуты, от времени до времени поднимаемые казанскими татарами, донскими казаками и жителями Астрахани, а особливо недоразумения у него с его наследником-царевичем, подавали беспокойным умам довольно случаев к волнениям.
У вышеупомянутого наследника никогда не было ни намерения, ни духа на составление замысла против правления или жизни отца. Он никогда и ничего не искал больше того, как бы ему привести себя в безопасность от ненависти и гонения отца, как бы при том пользоваться тою свободой, чтобы каждый день бражничать с своими попами да с прочими любимцами, обыкновенно негодными и недостойными людьми, и вовсе не утруждать себя никакими делами.
22. В 1714 году Петр I обнародовал узаконение, чтобы вперед дворянские имения больше не раздроблялись, а по смерти отца доставались сыну, которого тот назначит наследником, а по недостатку такого завещания – одному старшему сыну: это похоже почти на то, как в подобных случаях обыкновенно ведется во Франции и в Англии. Никто не мог отгадать, что бы такое могло заставить Петра сделать это постановление, которое со временем необходимо должно было доставить дворянству великое богатство и силу, стало быть, прямо противно было принятым до сих пор правилам (Systeme) двора.