Честель
Шрифт:
– Гонда – ее дочь, она переехала в Деслоу где-то около года назад, – сообщил Драмм. – Там похоронена ее мать. Гонда вложила некоторые средства в наше представление.
– Именно поэтому она получила роль? – поинтересовалась Изабель.
– Она получила роль за талант и красоту, – довольно сердито ответил продюсер. – Старики говорят: она точная копия своей матери. А вот и доказательства.
Он протянул Аррингтон два глянцевых снимка.
– Очень мило, – промурлыкала журналистка и передала их мисс Парчер.
Коббет наклонился посмотреть.
Первая фотография явно была копией, сделанной с более старого фото. На ней можно было разглядеть исполненную внутреннего величия женщину в изящно отделанном туалете, с диадемой поверх волны густых черных волос. На другом снимке красовалась еще одна дама – в современном вечернем платье и с локонами, уложенными в модную прическу. Поразительное сходство бросалось в глаза.
– Ах, она очаровательна, – сказала Лорел. – Правда, Ли?
– Действительно, – согласился Драмм.
– Великолепно, – подтвердил Коббет, протягивая фотографии Персиванту, который уставился на них с мрачным видом.
– Честель оказалась в Ричмонде сразу после Первой мировой, – медленно проговорил судья. – Великолепная леди Макбет. Я был в нее влюблен. Да все были в нее влюблены.
– Вы сказали ей о своих чувствах? – спросила Лорел.
– Да. Мы дважды ужинали вместе. Потом она отправилась на гастроли, а я уехал в Англию, учиться в Оксфорд, и больше мы не встречались. Наверное, именно из-за этой женщины я так никогда и не женился. На минуту воцарилось молчание.
– «Земля за лесом», – повторила Лорел. – По-моему, была книга с таким названием?
– Действительно, дитя мое, была, – кивнул судья. – Автор – Эмили де Лазовска Джерард. Там рассказывается о Трансильвании – родине Дракулы.
– Именно поэтому мы использовали это название – «Земля за лесом», ведь так переводится слово «Трансильвания», – вставил Драмм. – В этом нет ничего страшного, книга не охраняется авторским правом. Хотя я удивлен, что кто-то о ней слышал.
– Я сохраню ваш маленький секрет, Фил, – пообещала Аррингтон. – А что это у вас в окне, судья?
Персивант повернулся, чтобы посмотреть:
– Что бы то ни было, это не Питер Пэн.
Коббет вскочил и подбежал к наполовину занавешенному окну. В воздухе июньской ночи парил силуэт – голова и плечи. Ли едва успел разглядеть черты лица, полный рот, яркие глаза, как все тут же исчезло. Он поднял оконную раму и выглянул наружу. Лорел поспешила к нему.
Ничего. Четырнадцатью этажами ниже шумела улица. В отдалении проплывали огоньки машин. Под окном – лишь стена, ряды тусклого кирпича и оконные ниши: справа и слева, снизу и сверху. Коббет, держась руками за подоконник, осмотрел кладку.
– Осторожнее, Ли, – умоляющим голосом попросила Лорел.
Коббет вернулся к остальным, столпившимся у окна.
– Никого там нет, – сказал он ровным голосом. – Да никого и не могло быть. Просто стена – зацепиться не за что. Даже на этом подоконнике устоять – и то трудно.
– Но я что-то видела, и судья Персивант тоже, – проговорила Аррингтон, дрожащими пальцами сжимая сигарету.
– Я тоже видел, – подтвердил Ли. – А ты, Лорел?
– Только лицо.
Изабель снова взяла себя в руки:
– Если это ваша шутка, Фил, то у вас хорошо получилось. Только не надейтесь, что я включу это в свою статью.
Драмм нервно покачал головой:
– Никаких шуток, клянусь.
– Ну не надо так со старыми друзьями, – усмехнувшись, проговорила журналистка. – Сначала фотографии, затем это, непонятно что, в окне. Я, конечно, использую снимки, но ничего не буду писать о странном призраке, явившемся на этот день рождения.
– Как насчет того, чтобы выпить? – предложил Персивант.
Он наполнил стаканы. Аррингтон задала еще несколько вопросов, записала ответы, а затем сказала, что ей пора. Фил поднялся, чтобы проводить ее.
– Так вы будете завтра в Деслоу, Ли? – поинтересовался он.
– Да, я и Лорел. Вы говорили, что там есть где остановиться.
– «Клен» – хороший мотель, – ответил продюсер. – Я уже забронировал для вас номера.
– Кстати, – неожиданно вмешался Персивант, – я бы тоже съездил, если для меня найдется местечко.
– Я посмотрю, что можно сделать, судья, – отозвался Драмм, и они вместе с Изабель ушли.
Коббет обратился к Персиванту:
– Не слишком ли это спонтанно? Вот так вдруг решиться поехать с нами?
– Я подумал о Честель, – мягко улыбнулся судья, – о паломничестве на ее могилу.
– Мы выезжаем где-то в девять часов завтра утром.
– Я буду готов к этому времени, Ли.
Коббет и Лорел попрощались и тоже ушли. Они спустились в свои комнаты, расположенные этажом ниже.
– Ты думаешь, Фил Драмм действительно подстроил для нас эту иллюзию? – спросил Коббет.
– Если да, то он использовал лицо той актрисы, Честель.
Ли проницательно посмотрел на девушку:
– Ты все видела.
– Мне показалось, что да; да и ты тоже.
На пороге ее номера они поцеловались на прощание и пожелали друг другу спокойной ночи.
На следующее утро, когда Коббет постучал, Персивант был уже готов. У судьи были с собой только один чемодан и толстая, покрытая коричневыми пятнами тросточка из ротанга, с полоской серебра чуть ниже резного набалдашника.
– Беру с собой лишь самые необходимые вещи; носки и прочее я смогу купить в Деслоу, если мы задержимся больше чем на пару дней, – пояснил он. – Нет, не надо мне помогать, я вполне могу нести его сам.