Честная игра
Шрифт:
Он посмотрел Анну.
— Кто-нибудь еще, кого мы знаем, был там сегодня вечером? — спросила она.
— Нет, — сказала Лесли. — Как только я добралась сюда, я опечатала квартиру.
— Впустите нас? — Анна кивнула на дверь квартиры.
Братец волк подождал, пока они вместе закроются в квартире, прежде чем приступить к работе. Унюхать запахи в комнате был делом привычным, но требовал не меньшей концентрации, чем в первый раз, когда он это делал. Нужно было избавиться от старых или затхлых запахов, затем отбросить те, которые он уловил в коридоре,
Запах женщины, который он уловил в коридоре, был тем же, который он нашел на лестничной клетке. После того, как ее отец вышел из комнаты, там не осталось никаких новых запахов за в последние шесть месяцев. В ее спальне был только запах женщины.
«Ее отец сказал, что она была танцовщицей, — указал Чарльз братцу волку. — Посмотри на шкафы. Один для повседневной одежды и для вечеринок. Другой заполнен тренировочной одеждой и несколькими платьями для соревнований. Соревнований по бальным танцам. Я думал, ее отец говорил, что она танцевала в балете».
Братец волк обдумал это. «Первый комплект одежды это камуфляж». Хорошо, что Чарльз решил поучаствовать, а не просто наблюдать.
«Одежда в этом — маскировка, помогающая ей слиться с толпой и выглядеть как все остальные. Она пахнет духами, значит, даже скрывала свой запах. Во втором — это то, кто она есть на самом деле. Одежда пахнет долгими часами работы: триумфом и болью, кровью и потом».
Братец Волк все больше интересовался ее спальней. Она была такой же добычей, как и тот, кто ее похитил. Возможно, если он узнает о ней побольше, то это поможет ее найти.
На стене висело несколько художественных фотографий танцовщиц в рамках, и восемь из них были черно-белыми, расположенными по кругу. Фред Астер и Джинджер Роджерс были увековечены в моменте, когда Джинджер парила в воздухе с широкой улыбкой на лице, а у Фреда была хитрая ухмылка. Еще черно-белые сцены из «Грязных танцев», на которой герои стояли на руках и коленях, жадно глядя друг на друга, хотя напряженность в позе показывала, что фотограф запечатлел их в разгар танца. Здесь были изображены несколько других танцоров, которых он не знал, в основном пары в самых разнообразных танцах — от бальных до современных. В центре круга из фотографий было изображение размером с плакат, которое доминировало в комнате.
Фотограф поймал танцора в полете, грациозно растянувшегося поперек холста. Его ноги в нижнем левом углу были немного не в фокусе, что придавало фотографии ощущение живости и делало фотографию более глубокой. Левая рука танцора, расположенная дальше от зрителя, была вытянута в правый верхний угол, а его правая рука, расположенная ближе к зрителю, откинута назад, в левый верхний угол. Его голова была склонена, линии тела были такими чистыми и прямыми, словно он раскачивался на канате пиратского корабля. Его мышцы были напряжены, но каким-то образом ему удавалось производить впечатление расслабленного, умиротворенного человека.
В отличие от других, снимок был цветным, но краски потускнели, как будто кто-то наполнил их оттенками коричневого. Свободная белая рубашка,
«Рудольф Нуриев», — сказал Чарльз.
— Братец волк, — позвала Анна откуда-то неподалеку. — Чарльз? Не мог бы ты подойти сюда на минутку? Мне кажется, я что-то унюхала.
Анна стояла в коридоре рядом с ванной с задумчивым выражением лица.
— Что ты чувствуешь? — спросила она его.
Он подошел еще на шаг ближе и тоже почувствовал этот запах.
«Ужас, — ответил он и попытался снова, закрыв глаза, чтобы отгородиться от других запахов. — Кровь. Ее кровь. И… — Он тихо зарычал. — И его кровь».
Девушка боролась с нападавшим, маленькая танцовщица боролась. Это была всего лишь небольшая капля крови, но этого было достаточно.
Волк лизнул каплю, почувствовав, как запах усиливается, как только его язык коснулся крови, разрушая магию скрытности, которая пыталась спрятать даже самую малость человека, пришедшего сюда, чтобы причинить вред. Мужчина, но не человек, или не совсем человек. От горького привкуса магии в крови у братца волка защекотало язык. Он узнает этого человека, когда снова почувствует его запах.
«Фейри-полукровка», — сказал он.
— Наверное, нам следовало оставить эту кровь для лабораторий ФБР, — сказала Анна немного печальным тоном.
«Это моя охота, — заверил ее братец волк, хотя Чарльз согласился с Анной. — Мои правила». Последние слова относились как к Чарльзу, так и к Анне. Он посмотрел на закрытую дверь ванной. Если бы похититель преследовал ее, то мог бы подождать в ванной.
«Не могла бы ты открыть дверь, чтобы я мог унюхать его там?»
Анна обернула руку подолом своей рубашки и распахнула дверь. Сначала он подумал, что там нечего искать, что нападавший на женщину поджидал ее где-то в другом месте.
Затем уловил слабый след возбуждения, и намек на что-то еще, что вывело Чарльза на первый план, привлеченного тем, что он понимал лучше, чем волк: духи.
В некоторых домах были духи, а в некоторых — нет, и никто не знал, почему это так. Духи не были призраками, они были сознаниями деревьев и воды, камней и земли, и в существование которых Бран не верил. Некоторые духи были созданы домами и квартирами.
Этот дух был слабым и застенчивым, и скорее будет иметь дело с сыном шамана, чем с волком.
«Покажи мне, — обратился Чарльз к духу дома. — Покажи мне, кто здесь ждал».
Квартира была новой. Она не была домом для нескольких поколений детей, поэтому дух был слаб. И все, что он мог дать им — это впечатление терпения и великодушия. Запах чистоты, хотя нет, это неправильно, от похитителя пахло чистящими средствами. У него было… что-то.
«Что-то? — Чарльз был терпелив. — Оружие?» Братец волк унюхал запах оружия, масла, пороха, металла.
Быстрое отрицание и ответ, ответ более чувственный, чем на словах: что-то мягкое, в основном из текстиля, с легким привкусом металла.