Честная игра
Шрифт:
Хойтер не был фанатиком, решила она. Он сказал, что защищает Америку от монстров и верил в свои слова, оправдывая свою жажду власти над другими, свое желание причинять другим людям боль и страдание. Он любил убивать и насиловать, а защита Америки — лишь предлог.
— Можно я возьму ее первым, дядя Трэвис? — спросил Бенедикт. — Мне больше нравятся девочки. И ее муж причинил мне боль. Можно я возьму ее первым?
— Так-то лучше, парень, — сказал старик. — Выражайся вежливо. Пойдем взглянем на нее, прежде чем что-то решать. У нас будет время поиграть, прежде чем вы сможете насладиться ее смертью. У нас полно времени.
Он говорил
Дверь рядом с клеткой открылась, и старик включил свет, когда они все вошли.
«Какая радость, вся банда в сборе», — подумала она, впервые хорошенько разглядев своих похитителей.
Даже зная, что он сделал, Лес Хойтер для Анны все равно выглядел как типичный американец, как парень, который помогает маленьким старушкам перейти улицу. Другой молодой человек, Бенедикт Хойтер, был крупным. Выше Чарльза и, возможно, фунтов на пятьдесят тяжелее, при том, что ее муж далеко не хлюпик. Что-то было не так с его глазами, и от него пахло, как от оленя во время гона. Ей было неловко встречаться с ним взглядом, хотя она могла даже на Брана смотреть сверху вниз. Но сейчас дело не в доминировании, а в безумии на его лице.
Он не был Джастином, но выражение лица Бенедикта, мысли, которые таились в его глазах, очень напоминали сумасшедшего оборотня, который изменил Анну и сотворил все другие вещи, которые никто не хотел делать с омегой. Вскоре после встречи Чарльза с Анной, ее муж убил Джастина. Но даже годы спустя ей снились кошмары о глазах мучителя.
Поскольку Бенедикт вызывал у нее такое же беспокойство, Анна переключила внимание на другого незнакомца. Очевидно, находясь в кровном родстве с обоими младшими мужчинами, старик — дядя Трэвис, как называл его Хойтер, — показал ей, как будет выглядеть Хойтер через сорок лет, при условии, что он не умрет от ее клыков. Возраст не столько не согнул этого человека, а скорее закалил его. Хойтер все еще выглядел немного мягковатым, именно это придавало ему здоровый вид. Но кожа этого мужчины была обветренной и жесткой.
Даже в свои шестьдесят с небольшим или с семьдесят старик был хорош собой, с ярко-голубыми глазами, не выцветшими с годами, и резкими чертами лица, которые могли быть прекрасными в молодости, но в них можно увидеть силу и решительность. И в отличии от большинства, Анна видела сумасшествие в выражении его лица.
Старик двигался уверенно, несмотря на свой возраст. И по языку телодвижений остальных она поняла, что перед ней альфа, который правил благодаря силе характера и уверенности окружающих, что именно он обеспечивал их безопасность и давал им направление, и убил бы их, если бы понадобилось.
И когда старик не смотрел на своих приспешников, Анна видела, что Хойтера раздражала его второстепенная роль, он готов взять верх при первых признаках слабости. Это угадывалось и в его голосе. Старику следовало об этом знать, и то, что он оставался в неведении, доказывало, что он слабеет и долго править не будет.
— Давай-ка посмотрим на тебя, дорогая, — промурлыкал старик, подходя к клетке, по-видимому, ничуть не обеспокоенный ее превращением в волчицу. — Черная, как смоль, с льдисто-голубыми глазами. Я никогда раньше не видел волка с голубыми глазами.
Она с трудом удержалась, чтобы не отступить. Вблизи от него воняло трубочным табаком. Чарльз иногда пах так после того, как выполнял один из ритуалов, которым научил его дедушка.
Чарльз
Иногда он рассказывал ей, что делает, иногда нет. Она не спрашивала его о камнях, которые он приносил, или о кусочках ткани, которые раскладывал поверх них в определенные сезоны года. Однажды Чарльз сказал ей, что некоторыми вещами можно делиться, а другими — нет, и этого было достаточно для нее.
Но табачный аромат Чарльза успокаивал. И Анна злилась на старика за то, что он испортил ее воспоминания.
— Дядя Трэвис, она волчица, — заныл Бенедикт, как подросток из-за комендантского часа, а не как взрослый мужчина. Анна уже не сомневалась, что с ним что-то не так, он не просто социопат и серийный убийца. — Волчица не подходит. Мне не нравятся старики или мальчики, но я могу их использовать. Я не стану сношаться с волком, это просто отвратительно.
— Тише, — сказал старик. — Оборотни не могут оставаться волками вечно. Завтра полнолуние, она может оставаться волчицей до того времени, но потом ей придется снова превратиться в человека, когда сядет луна.
Он был неправ. Пока Анна не против власти волка, она могла оставаться в волчьем обличье бесконечно, но старик говорил очень уверенно. Возможно, базы данных КНСО содержали неточную информацию не только о списке фейри.
— Я не могу ждать до завтра, — возразил Хойтер.
— Ты не оборотень, — ответил Бенедикт. — Тебе не нужно полнолуние, чтобы что-то сделать.
— Нет, мне плевать на луну. — Хойтер улыбнулся. — Не могу дождаться, когда увижу, как этот самодовольный ублюдок сорвется, потому что у нас его жена, а он не может ее найти.
— Ты и близко к нему не подойдешь, — раздраженно отрезал дядя Трэвис. — Не будь идиотом. Если ты станешь слишком дерзким, он это почувствует в твоем запахе и даже учует ее запах на тебе. — Старик не отрывал глаз от Анны, поэтому не заметил негодования, которое вспыхнуло и исчезло на лице племянника.
Анна не так хорошо запоминала информацию, но почти уверена, что Хойтеру почти тридцать. В этом возрасте его бесило то, что его заставляли выполнять приказы, как ребенка. Однако оборотням приходилось выполнять приказы своего альфы. Они делали это, или их убивали. Может, с Хойтером то же самое? Возможно, дядя понимал его лучше, чем она, и угрозы смерти было достаточно, чтобы держать его в узде.
— Ты выглядишь такой кроткой, — сказал дядя Трэвис, и Анне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается к ней. Он переключился с разговора с племянником, не изменив ни тон, ни позу тела. — Ты боишься, принцесса? Тебе следует бояться. Такие как ты пытаются захватить мир. Вам не одурачить меня пиаром «мы хорошие парни». Я всегда узнаю хищника. Это так же, как геи. Так же как гуки, шпики и даго. Пытаются превратить эту страну в выгребную яму.
Гуки были вьетнамцами, верно? Один балл на уроке истории в средней школе, потому что она никогда раньше не слышала, чтобы так кто-то говорил. Шпики были латиноамериканцами. Она понятия не имела, кто такие даго. Ее расистский словарный запас явно нуждался в доработке. Как бы расист назвал оборотней? Варги? Ей это вроде как понравилось, но она подозревала, что расистские ублюдки не читали Толкиена. А если и читали, то она не хотела об этом знать.