Честное пионерское! Часть 3
Шрифт:
Юрий Фёдорович не ответил. Он зажал в зубах сигарету, прищурил левый глаз. И потянулся к бардачку за блокнотом.
* * *
Я вдруг вспомнил, как на заре моей «видеоблогерской» деятельности младший сын заявил: «Папа, в эту историю никто не поверит». Случилось это, когда я показал ему набросок сценария к новому ролику о событиях октября тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года. Слова «соавтора» меня тогда поначалу удивили (ведь мой рассказ подтверждался реальными свидетельскими показаниями, выписками из «того самого дела», фотографиями). Но потом я взглянул на историю «конфликта рубщиков мяса» глазами человека, не знавшего советский реалий. И согласился с сыном: переросшая в «гангстерские разборки» ссора двух работников городского рынка для родившихся уже после «перестройки» людей выглядела надуманной и «не стоящей выеденного яйца»; а её финал (с взрывом автомобиля на Суворовской улице) казался нелогичным, попахивавшим «голливудщиной».
Однако майор милиции Каховский не крикнул «не верю». И в ответ на мои слова он не покрутил пальцем у виска. Зоин отец деловито фиксировал в блокноте детали моего рассказа, пыхтел зажатой в зубах сигаретой, изредка хмыкал. Юрий Фёдорович не спрашивал, «что там делить» — когда я сообщил о финансовых разногласиях имевших доступ к мясопродуктам товарищей. О жизни работников торговли «дядя Юра» знал не понаслышке. Я вкратце пересказал старшему оперуполномоченному Великозаводского УВД причину «недопонимания» между авторитетным рубщиком мяса и его бригадиром (не поделили «нетрудовые» доходы). Объяснил, что вступившие в конфликт граждане имели «влиятельных покровителей» (питаться хорошим мясом любили в том числе и большие начальники) — этот момент Каховского особенно заинтересовал.
Юрий Фёдорович вынул изо рта сигарету.
— Ты о каком полковнике Галустяне говоришь? — спросил он. — О моём начальнике?
Я кивнул.
— Дядя Юра, он на постоянной основе затаривается мясом у бригадира рубщиков с городского рынка, — сообщил я. — У того самого, что придумал ход с бомбой. А вот зять полковника получает свёртки с мясом не от бригадира, а от его оппонента — от будущей жертвы бомбистов.
Я хмыкнул и продолжил:
— Вот и не может эта уже полгода воюющая между собой парочка выжить друг друга с «хлебной» работы. Хотя оба уже пытались уладить спор таким образом. Жалобы и кляузы не действуют на администрацию рынка: уволить рубщиков не позволяют их влиятельные покровители.
Каховский нахмурился.
— Зять полковника… это который… конторский, что ли? — уточнил «дядя Юра».
— Он самый, — ответил я.
Юрий Фёдорович покачал головой.
— Ну… делааа, — протянул он. — Точно: как в Чикаго.
— Финал этих дел случится пятнадцатого октября, — сказал я.
Продолжил:
— Бригадир устранит конкурента и обидчика руками своего зятя, служившего в Афганистане. Тот соорудит бомбу и подбросит её в припаркованную у подъезда на Суворовской улице машину. Взрывной механизм не даст осечки. Вот собственно и все дела.
Я развёл руками и сообщил:
— Дядя Юра, я почти уверен, что с доказательствами в этом деле проблем не будет. Потому что зять бригадира не станет долго отпираться. Он выдаст вам заказчика с потрохами. Дело закроете быстро. Если не помешают начальники. Вот как-то так.
Я повёл плечом.
— Начальники, говоришь? — переспросил Юрий Фёдорович.
Он задумчиво посмотрел сквозь лобовое стекло.
— Вот только Светка… — сказал я.
Каховский не отреагировал на мои слова — майор милиции сидел неподвижно, даже не моргал.
— Дядя Юра! — сказал я.
Зоин отец дёрнулся, уронил себе под ноги сигаретный пепел, повернулся ко мне.
— Слушаю тебя, затёк, — сказал он.
Я спросил:
— Дядя Юра, надеюсь, мы всё же обойдёмся без взрыва?
* * *
С Юрием Фёдоровичем Каховским я попрощался, когда мы подъехали к Надиному дому. Выбрался из автомобиля, с удовольствием набрал в лёгкие большую порцию свежего воздуха (вытеснил им табачный дым). Увидел, что вместе с Вовчиком меня во дворе дожидался Павлик Солнцев. Одетые в школьную форму мальчишки сидели на лавке, снова о чём-то спорили (их портфели лежали на краю песочницы). Я помахал приятелям рукой. И вздохнул: понял, что моя группа любителей чтения сегодня вновь соберётся в полном составе. А это означало, что (как только приготовлю обед и ужин) я до вечернего похода на тренировку буду вновь рассказывать о Гарри Поттере.
История о юном волшебнике мне порядком поднадоела. Я уже раскаивался, что превратил её в «бесконечную» эпопею. И подумывал «свернуть» повествование. Вот только я пока не придумал, как быстро и достойно его завершу (так, чтобы не разочаровать слушателей). Уже прикидывал, о каких событиях поведаю детям сегодня (шагал домой во главе своего маленького отряда и прокручивал в голове сюжет пятой книги Роулинг). Думал: сделаем с мальчишками уроки, и приступлю к рассказу — если придёт Зоя. Но та прибежит, в этом я не сомневался. Каховская (без сомнения) сегодня будет выпытывать, куда «на самом деле» я ходил во время школьных занятий.
* * *
В «Ленинском» на сегодняшней тренировке я снова занимался с Лежиком. Несколько раз постоял в паре и с другими мальчишками. Но отрабатывал броски меня именно с Олегом Васильевым. И с ним же Верховцев выставил меня на тренировочный поединок (при том, что я пока толком и не освоил никаких борцовских приёмов, кроме страховки). Лежик по-прежнему не считал меня серьёзным противником. Справедливо не считал. Он бросал меня на маты, будто мешок с песком. Мишино тело всё ещё запоздало реагировало на команды своего умудрённого опытом многочисленных спаррингов нового хозяина. Я чувствовал себя неуклюжим и медлительным (вновь и вновь убеждался на собственном примере, что «знать» — не значит «уметь»). В тренировочном бою легко просчитывал действия противника. Вот только не успевал этим преимуществом воспользоваться.
* * *
А вечером к Наде снова пришёл Виктор Егорович Солнцев (без букета цветов, но с пакетом шоколадных конфет — «к чаю»). В прихожей он поцеловал свою невесту. Но сразу не пошёл вслед за Надеждой Сергеевной в гостиную, а перешагнул порог моей комнаты. Я прервал чтение (сегодня я приступил к роману «Мальчик со шпагой» Владислава Крапивина, потому что Зоя не пришла к нам после тренировки — осталась дома «помочь маме»). Улыбнулся, ответил на папино приветствие.
Бодрым голосом поздоровался с Виктором Солнцевым рыжий Вовчик. И даже Паша недовольно буркунул: «Привет». Мальчишки тут же взглянули на меня в ожидании продолжения истории (перед приходом Виктора Егоровича Серёжа Каховский вернулся на железнодорожную станцию, где его поджидали хулиганы — до появления «всадников» мы пока не добрались). Но папа не ушёл. Он неуклюже прижал локтем к своему боку коричневый портфель, щёлкнул пряжкой. Извлёк из портфеля тонкую белую картонную папку.
— Михаил, — сказал он. — У меня тут недавно выдалось немного свободного времени… и я подумал…