Честный враг – наполовину друг
Шрифт:
– Вот текст договора, по которому ваша жена продает контрольный пакет акций медиахолдинга означенному здесь лицу. Сумма большая – пять миллионов фунтов стерлингов.
Я рассмеялся.
– Вам что-то не нравится? – не понял старший следователь.
– Контрольный пакет акций стоит по меньшей мере в сто раз дороже. Более точно я вам сказать не могу. Это не в моей компетенции, и я этими вопросами не занимаюсь. Я вообще не имею никакого отношения к собственности моей жены. Владелица – Катрин. Но я точно знаю, что в ее планы не входит намерение расставаться со своей собственностью.
– А входит в ее планы намерение стать вдовой? – спросил мент из-за тонированного
Я вообще не обратил внимания на его слова. Я словно бы и не услышал их. Мне настолько сильно хотелось вообще не видеть этого типа, что я его не видел и не слышал, и он это почувствовал. Но я понял главное, я понял цель, которую они себе ставили. Обычное чеченское решение вопроса. Один из вариантов рейдерства. Приобретение собственности, в данном случае, путем шантажа. И даже предвидел следующий шаг. Мне предложат написать под диктовку признательные показания. И они будут храниться у них, чтобы впоследствии не возник судебный вопрос о признании сделки не состоявшейся.
– Планы – это только то, чего желает человек. А действительность – это то, что ниспошлет Всевышний, – Абдулкадыров показал потолку раскрытые перед грудью ладони, и сам туда же посмотрел.
Я не думаю, что его собственный, грубо говоря, карманный всевышний живет выше потолка, поскольку сам старший следователь не слишком высоко летает.
– Почитайте проект договора... Он, правда, на английском языке.
Это он к тому сказал, чтобы напомнить, как сам он только что якобы про себя читал текст. Он должен был знать, что английским я владею свободно, поскольку не только часто в Великобритании бываю, но и семья моя там живет, и диссертацию я там защищал, понятно, не на русском и не на чеченском языке. Следовательно, последняя фраза Асхаба Гойсумовича ко мне отношения иметь не должна. Ему хотелось показать свое знание английского.
– Что мне до этого договора. Я не решаю таких вопросов. Это не моя компетенция.
– А какова тема-то вашей диссертации? – вдруг спросил он. – Не забыли? Так я вам напомню. Мужчины должны править миром... И в семье главный все-таки мужчина. И пусть официально ваша жена миллионерша, а не вы миллионер. Но в действительности она сделает то, что скажете вы. Но и мы в свою очередь, обещаю вам, будем помогать. Мы очень наглядно и доходчиво объясним госпоже Катрин Азнауровой, почему ей необходимо согласиться на эту сделку. Заметьте, мы не предлагаем ей продать все акции. Мы предлагаем продать только контрольный пакет, что не заставит ее нищенствовать. И, уверяю вас, мы сумеем убедить ее...
– Сразу важный встречный вопрос, – остановил я его уверения, потому что знал, что во многом Абдулкадыров прав, и Катрин поддастся убеждениям и не допустит, чтобы я сел в тюрьму, тем более на пожизненный срок. – Несколько раз прозвучала формулировка «мы». «Мы» – это кто?
– Не буду объяснять, кому будет принадлежать ваш медиахолдинг. Вы сами прекрасно знаете, что большинство собственности у нас в стране принадлежит совсем не тем людям, которые официально значатся хозяевами. Могу только сказать, что ни вам, ни мне не допрыгнуть до действительного хозяина. А «мы» – это помощники.
И тогда я понял, что необходимо действовать немедленно и решительно. Иначе потом будет поздно. Необходимо действовать сразу, пока они еще не добрались до Катрин и не смогли ее убедить. Следовательно, мне необходимо начать действовать до того, как я попаду в камеру. И до того, как я попаду под опеку двух омоновцев, вооруженных автоматами. Против автомата любое карате бессильно...
Действовать, сейчас же, здесь же, в кабинете!
План действий созрел легко. Рыхлый старший следователь опасений мне не внушал. Сложно было справиться с ментом. Поскольку действовать необходимо было быстро и точно, и не дать омоновцам в коридоре услышать звуки борьбы. Значит, нельзя позволить никому из этой парочки закричать. Но как отключить мента? Он в бронежилете, который не пробить кулаком. При этом челюсть его прикрыта забралом, и доступен только маленький участок горла. Однако я не обучен убивать пальцами. Есть специалисты, которые пальцем дюймовую доску пробивают. Я сам таких видел. Я же могу только пробить несколько досок кулаком, локтем, ногой. А пальцем не могу даже одну. И пинком между ног мента не отключишь, пока он сидит. Да и после такого удара он завизжит. Тут не только два омоновца прибегут, тут их целый взвод прискачет.
Но я другое увидел. И сразу понял, что мне следует сделать.
– Я вам могу наглядно нарисовать схему, согласно которой все ваши усилия могут принести только неприятности тому, кто пожелает командовать медиахолдингом. Не думайте, что там все так просто. Там тоже есть свои силы, которые в тени остаются. Листок бумаги, пожалуйста...
Я говорил Асхабу Гойсумовичу, говорил убедительно и чуть свысока, как дуракам объясняют. На дураков это действует впечатляюще. Я демонстрировал им свое преимущество. И они на мою удочку попались.
Абдулкадыров вытащил из ящика стола чистый лист бумаги. Я придвинулся к столу вместе со стулом, оставляя мента слева от себя.
– Карандаш, пожалуйста...
Остро отточенный карандаш торчал из пластмассового стаканчика на столе.
Старший следователь протянул мне ручку.
– Карандаш, – повторил я.
Он дал мне карандаш.
Я нарисовал в верхней части листа небольшой четырехугольник и от него провел четыре линии-луча вниз. В самом четырехугольнике написал по-английски фразу, которую можно было перевести как «гроб для дураков».
– Вот, смотрите...
Старший следователь смотрел. Мент потянулся, чтобы тоже взглянуть, и полностью открыл горло. Карандаш был у меня в правой руке. Я развернул его острием вперед и одним коротким ударом вогнал менту в сонную артерию. И сразу выдернул. Но, выдергивая, я уже разворачивал корпус и готовил левую руку. К сожалению, я занимался только карате-кекусинкай, где запрещены удары кулаком в голову. Ребра крушить – это пожалуйста. А в голову можно только ногами. Но первый быстрый удар мне следовало наносить именно рукой. Так быстрее. Да и удар рукой, как правило, бывает точнее и эффективнее удара ногой. Это одна из причин, по которой каратисты не любят связываться с боксерами, хотя вслух этого не говорят. Есть такие, что, освоив азы, пытаются, но быстро понимаю разницу.
Карандаш я вытащил, чтобы быстрее вытекала кровь, одновременно развернулся и нанес удар. Короткий и резкий прямой удар левой. Бил, как заправский левша. Впрочем, в схватках на татами приходилось бить из любой стойки. Все зависит от того, как противник тебя поставит, и как встанет сам. Удар пришелся старшему следователю в лоб. Я рассчитывал попасть в челюсть. Но он хотел заранее упасть мордой в стол. И кулак попал в лоб. Лобовая кость самая крепкая из всех костей. Даже руке стало больно. Но Асхаб Гойсумович крепостью головы не отличался, и сразу ткнулся носом в настолько стекло. Я отбросил уже ненужный карандаш и добил его размашистым ударом локтем в затылок. Этим ударом я мог три кирпича проломить. Не знаю, что стало с его затылком, но нос по стеклу расплылся, наверное, широко. Вместе с кровью.