Четверо детей и чудище
Шрифт:
— Давайте покатаем девочку — подхватываем все вместе и взлетаем, — сказала я.
— Я тоже помогаю, — сказала Моди.
— Да, все помогают, — сказала я.
— Я думал, мы отдыхать собирались, — сказал Робби, но все же вытянул руки.
Мы встали в круг, девчушка захихикала от восторга.
— Так. Раз, два, три — летим! — сказала я.
Расслабляться и воспарять мы уже научились, но тащить с собой бескрылую девицу оказалось куда тяжелее. Мы со Шлёпой, скособочившись, тянули что есть мочи, но с трудом оторвали ее
— Ух ты! Я правда лечу! — закричала она. — Мам, смотри!
— Тс-с! Это секрет! Ты обещала не рассказывать маме, помнишь? Она все равно не поверит, решит, что ты все выдумала, — пропыхтела я. — Скоро будем тебя опускать, у меня силы кончаются.
Мы покружили ее минутку-другую, а потом всей гурьбой рухнули на траву.
— А еще можно? — настырно спросила девочка.
— Нет, мы устали. Иди там поиграй где-нибудь, — тяжело дыша, сказала Шлёпа. Она хотела лечь на спину, но как бы компактно ни складывала крылья, они все равно мешали. Она со стоном перевернулась на пузо.
— Иди уже! — рявкнула она на девочку. Та все таращила глаза.
Наконец девочка убежала, захватив с собой обруч.
— Ну чего ты злыдничаешь? Представь, что ты пришла в парк — а там четыре феи-дылды, — сказала я.
— Хватит уже меня феей называть, — сказал Робби. — У меня все болит. Как птицы спят? Я знаю, что они голову под крыло прячут, но это же жуть как неудобно. — Он попытался улечься.
Из нас четверых одна Моди, похоже, ни капельки не устала. Она бегала, прыгала и скакала по траве, распевая свою любимую несуразную песенку:
Гей, кошка со скрипкой, Идут на горку Джек и Джилл, Апчхи, апчхи, Ставь скорее чай!— Я бы сейчас попила чайку, — сказала Шлёпа. — Вообще-то я бы даже пообедала. После завтрака-пикника уже часов сто прошло.
Мы вдруг поняли, что страшно проголодались, и пить тоже хотелось ужасно.
— В парке наверняка есть кафе. Я угощаю. — Шлёпа достала из кармана джинсов пухлый кошелек.
— Да, но как мы с крыльями в очередь встанем? — спросила я. — Ведь тут же толпа сбежится.
— М-м, — промычала Шлёпа. — Предоставь это мне.
Мы поворочались еще немного, а потом полетели искать кафе.
— Вон на парковке автокафе — сойдет, — сказала Шлёпа. — Спускаемся за теми деревьями и идем пешком. Ведем себя суперестественно, как будто крылья сейчас самый модный прибамбас.
Мы пытались — но это было не так-то просто. Люди выходили из машин и глазели на нас, дети показывали пальцем, а собаки лаяли как ненормальные. Очередь у фургона попятилась, словно испугавшись нас.
— Четыре больших рожка, пожалуйста, — сказала Шлёпа. — И четыре шоколадки, вон те, и еще четыре куска фруктового пирога — ух, вкуснятина! И четыре банки колы.
— Моди икать будет, — сказала
— Ладно, тогда четыре сока, — поправилась Шлёпа. — Мама будет довольна — сплошь фрукты, здоровая еда.
Шлёпа говорила так буднично, что люди вокруг слегка расслабились, хотя как загипнотизированные всё не отрывали глаз от наших крыльев. Мы поджимали их изо всех сил, но это требовало немалого труда, а Моди задача и вовсе была не по плечу — она скакала и хлопала своими милыми белыми крылышками, щеголяя их розовой изнанкой.
Продавец в передвижном кафе тоже завороженно пялился. Шлёпа нетерпеливо топталась на месте.
— Четыре мороженых, говорю, все с шоколадом, и четыре шоколадки «Гэлэкси», четыре фруктовых пирога и четыре сока. Пожалуйста, — повторила она.
— А это… деньги у вас есть? — шепотом спросил он.
— Есть, конечно. — Шлёпа помахала кошельком и вытащила из него двадцатку.
— Я ж не знаю. А вы кто вообще, по какому поводу крылья? Вы ж не эти… — Он наклонился вперед, высунулся из окошка и прошептал: — Ангелы ?
Шлёпа прыснула со смеху.
— А я похожа на ангела? — сказала она. — Не, мы в кино снимаемся. Играем детей, у которых желания исполняются, сегодня вот сцена, где они пожелали летать научиться.
— А где съемочная группа, камеры там всякие? — спросил продавец, занявшись наконец нашим мороженым.
— Вон там, — Шлёпа махнула рукой в неопределенном направлении. — Там своя столовка есть, но нам мороженого захотелось, да, народ? — обратилась она к нам с Робби. Мы усиленно закивали, стараясь ей подыграть.
— А крылья у вас прямо как настоящие, — сказала одна женщина в очереди и потрогала Шлёпины алые перышки. — Ничего себе, да они теплые , — удивилась она. — Потрогайте!
— Эй, руки прочь! Сломаете реквизит — ребята по спецэффектам голову мне оторвут, — цыкнула Шлёпа. — А крутые крылышки, да? Вообще натуральные. Сейчас шмакодявка одна на полном серьезе решила, что мы феи. Шик!
— А из чего они? — восхищенно спросил кто-то.
Шлёпа пожала плечами, и перья на ее крыльях затрепетали.
— Из перьев! — сказала она. — Не видно, что ли?
— Ну а как… как они двигаются?
— Сложный механизм. У нас к лопаткам такие электронные устройства присобачены, очень чувствительные, чуть шевельнешься — крылья тоже сразу двигаются, — заливала Шлёпа.
— А летать-то на них можно? — спросил мороженщик.
Шлёпа закатила глаза:
— Да нет конечно. Это все на компьютере потом нарисуют.
— Ну да, а как еще, — кивнул он, заполнив мороженым последний рожок. Он посыпал его радужной крошкой, полил малиновым сиропом, вставил аж две шоколадки и вручил Моди, которая от радости чуть в обморок не грохнулась. — Чего только не придумают! Передайте киношникам своим, пусть приходят ко мне за мороженым и газировкой.