Четверо и Крак
Шрифт:
– Согласен. Кстати поохотимся. Теперь пороху довольно. Сохатого бы, а? Охотничьего билета здесь требовать некому.
Спрятав часть груза под сено в стайке, они налегке направились к назначенному месту – скале над озером.
Скоро они услыхали близкий выстрел. Подумали, что Федька и Тошка, встревожившись их отсутствием и предположив, что они заблудились, сигнализируют им выстрелом.
Но после долгого промежутка раздались снова подряд два глухих выстрела. Очевидно, это не был сигнал.
– Бежим! – прошептал Андрей. – Мне кажется, они в опасности.
Ребята бежали что есть мочи. Но бежать было нелегко. Ноги то утопали во мху, то скользили по хвое, кустарник хлестал по лицу, цепляясь за платье. Хорошо, что груз и Крака они оставили в стайке.
К счастью, расстояние было не так велико.
– Андрюха! – задыхаясь, крикнул вполголоса Гришук. – Стой! Не шуми! Надо подкрасться.
Андрей кивнул головой. Стараясь не шуметь, начали подкрадываться. Они были почти у скалы, когда Андрей, шедший впереди, вдруг схватился за ружье. Гришук понял, что он что-то увидел, и сделал то же самое. Оба враз присели. В это мгновение до них донесся какой-то шум наподобие храпа.
Сердце у них замерло, когда, раздвинув кустарник, они всмотрелись.
Около громадной лиственницы стоял гигант-сохатый, тяжело дыша, с горевшими яростью глазами. Копытом он взрывал землю. Шум, похожий на храп, был его дыханием. Он бил ветвистыми рогами лиственницу, точно там спрятался его враг.
Враг у него, несомненно, был, потому что бок его и грудь были залиты кровью. Гришук нагнулся, чтобы спросить, кто же его ранил, но Андрей, бледный, прошептал:
– На ветках Федька!
– Смотри! – почти крикнул Гришук. – Он сейчас упадет прямо на рога.
Забыв осторожность, они вскочили на ноги. На шорох и голоса сохатый мгновенно обернул к ним кроваво-вспененную морду.
– Стреляй, не то погибли! – успел шепнуть Андрей, становясь на колено.
Гришук помнил только, как два выстрела грянули один за другим, и что-то огромное, хрипящее, черно-бурое вскинулось шагах в десяти перед ними и рухнуло на землю.
Дрожа от волнения, они встали. Почти у самых ног их лежало огромное животное, дергаясь в предсмертных конвульсиях.
Промедли они минуту, или попади пуля не так удачно, они нашли бы смерть под этими страшными рогами и копытами, которыми лось еще судорожно бороздил землю.
Андрей выстрелом положил конец его мученьям. Первой мыслью их было кинуться к Федьке. Несчастный свалился на землю и находился в обмороке.
А Тошка?
Тошки нигде не было.
VII. Без Тошки
Федька лежал бледный. В лице ни кровинки, сердце билось чуть слышно. Первый раз за время путешествия ребята растерялись и готовы были заплакать. Может быть, Федька умирает?.. Что с ним... Как спасти?.. Главное, если кто из них знал что-нибудь по медицине, так это сам Федька, он же взял и аптечку. Но он лежал без сознания и не мог дать никаких указаний.
А может быть, и Тошка также нуждается в эту минуту в помощи, и надо скорей бежать искать его? Ведь приди они минутой позже, Федька бы погиб.
Ребята метались, не зная, что делать. Если бы один остался с Федькой, другой пошел к Тошке – это было бы всего целесообразнее. Но в эту минуту оба были так потрясены, что ни за что бы не согласились расстаться. У обоих все еще дрожали руки и ноги. Удивительно, как это они еще попали в сохатого!
Гришук принес из озера воды и лил на голову и грудь Федьки, стараясь привести его в чувство. Они уложили его на траву, раздели и осмотрели все тело. Ран снаружи не было, только на лопатке был огромный кровоподтек, очевидно, от удара рогами. Но когда его поворачивали на бок, он сильно застонал. Возможно, что были внутренние повреждения.
После долгих растираний Федька пришел было в себя, но едва начал говорить, как опять потерял сознание.
– Оставайся с ним, – сказал тогда Андрей. – Я пойду поищу Тошку.
Пришлось согласиться.
– Только не уходи далеко, – просил Гришук.
Федька скоро снова пришел в сознание. Он, видимо, был сильно испуган и страдал от ушибов.
Слабым голосом он рассказал, что они решили с Тошкой искать скит поодиночке и разошлись. Скита он не нашел и вечером вернулся к скале один. Тошка не приходил. Ночью, несмотря на костер, огонь которого далеко было видно, Тошка не пришел. Спать один он боялся.
Утром, бродя вдоль озера, он неожиданно наткнулся на сохатого. От неожиданности, испугавшись, даже не подумав, зачем он это делает, он выстрелил в него почти в упор. Сохатый зашатался и упал на передние ноги, а он в испуге побежал и залез на дерево. Потом предположил, что лось убит и спустился посмотреть. Но зверь вскочил и бешено кинулся на него. И когда он карабкался на ветви, лось ударил его рогами. Остальное было известно.
– Вы меня спасли, – прошептал он, слабея, и вслед затем спросил: – Где мы?
Гришук рассказал ему, что случилось с ними, упомянул про сгоревший скит.
Судя по общему самочувствию Федьки, по вернувшемуся аппетиту, можно было думать, что ушибы его хотя и болезненны, но не опасны.
Как «доктор», Федька сейчас же начал сам себя лечить, что он всегда очень любил: принял какие-то пилюли, затем попросил до вечера не будить его и уснул.
Гришук занялся приготовлением обеда.
Их жертва – огромный сохатый – лежала неподалеку. Это был взрослый, громадный бык не меньше тридцати пудов весом. Он лежал на боку, далеко откинув голову с ветвистыми рогами. Гришук, как заправский охотник, содрал часть шкуры (он делал это первый раз в жизни) и вырезал кусок мяса, рассчитывая приготовить суп и жаркое. Давно уже не ели они свежего мяса, питаясь только вяленой рыбой и сухарями.
Если бы еще нашелся Тошка, все было бы хорошо.
Через несколько часов вернулся Андрей. Он не заметил никаких следов Тошки.
Печален был их обед.
Вечером решено было перенести Федьку в стайку. Гришук и Андрей сделали носилки из ветвей, положили Федьку и двинулись к сгоревшему скиту.
Гришук не забыл захватить огромный кусок лосиной ноги, чтобы завялить в запас. На скале водрузили высокий шест с носовым платком, на котором написали Тошке, что они в скиту, неподалеку, и что будут приходить на скалу наведываться каждое утро.