Четвертое измерение
Шрифт:
– Нет.
– Ну что ж, нам очень жаль расставаться с тобой… Федор Степанович отвезет тебя, когда вернется…
В глазах врача Сонька уловила озабоченность и тревогу. Почему всех так беспокоил этот полет Исаева?
Сонька подошла к большому, распахнутому настежь окну палаты. За окном увидела ровные ряды самолетов. Бетонное поле уходило к горизонту. А дальше трепетал светлый мираж – неестественно яркая вода; она струилась, мерцала, полоса ее становилась то уже, то шире, то пропадала совсем и возникала снова.
А выше было небо – безоблачное и пустое, огромное и страшное – куда страшнее моря. Оно не имело пределов, оно простиралось так далеко, что в его бездне никла и терялась мысль.
И где-то там в бледной и светлой выси мчалась сейчас белая стрела. Не на упругой и живой сфере моря, а в пространстве, где полуреальным становится туманный облик земли, где со всех сторон чуждая неосязаемая пустота.
Сонька смотрела на аэродром – бесконечно повторялся один и тот же четкий рисунок бетонной плиты. Но в отдалении плиты принимали искаженную форму, затем сливались и таяли в трепещущем на горизонте неестественно светлом потоке воды. И Сонька подумала о том, что, когда смотришь далеко, очень далеко, ни одна прямая не кажется прямой. Прямые сходятся или расходятся, закручиваются вверх или вниз. Зрение явно обманывало человека. Но если зрение дает искаженную картину пространства, то какова же истинная его картина?
Где-то за горизонтом, невидимая, коснулась бетонных плит белая стрела. Сонька разглядела ее только тогда, когда стрела отделилась от прозрачной реки миража, словно порожденная им, вышедшая из его мерцающих пределов, и быстро побежала по посадочной полосе.
Сонька была спокойна за летчика, она чувствовала, что ничего не случится со стрелой.
Долетел рев могучих двигателей, словно вдали началось извержение вулкана. Это машина сотрясала и приводила в трепет небо. И казалось, земля раскалывается от ее чудовищного рева.
Потом все стихло. Краткий миг молчания аэродрома был томителен и долог. Не было слышно ничего, кроме горячего шуршания ветра, нагретого в песках.
13
Как только Сонька вернулась в интернат, к ней прибежали Рыжик и Филя.
Сонька, всмотревшись в потешную физиономию Рыжика – густые веснушки на носу, на щеках, вокруг губ, – улыбнулась и чуть дотронулась пальцем до его носа. Волосы его отливали темной и красной желтизной, ресницы, длинные, светло-желтые, походили на веселые метелки.
– Меня в детстве тоже кусала змея, – начал врать по привычке Рыжик.
– За язык?
– А меня кошка кусала, – вмешался в разговор Филя. – Я хотел котенка погладить, а она – цап…
– Наверно, меня уж все забыли… – оглядевшись, грустно сказала Сонька.
– Знаешь, как я тебя ждал, Соня… – Филя подошел к Соньке и уткнулся лицом ей в руку.
– Филька… – Сонька даже растерялась от этого вовсе уж неожиданного проявления чувств и как-то неуверенно, с робкой нежностью стала гладить растрепанную Филину голову.
– А мы, – сказал Рыжик, – без тебя контрольную по математике писали. Почти все получили двойки. Синий никому не дал списать, сам получил четверку… Да Татищев троечку получил.
– Трудная задача была? – рассеянно спросила Сонька, продолжая гладить и перебирать Филины волосы. Видно было, что ей все равно, какую задачку решали в классе и какие за нее получили отметки.
– Зверски трудная! – у Рыжика даже глаза округлились. – Понимаешь, два резервуара… – он торопливо, сбиваясь, пересказал условие задачи.
Сонька продолжала гладить голову Фили, бережно разделяя на прядки его спутанные волосы. Ей самой иногда снилось, что до боли знакомая рука касается ее волос, гладит ее щеку, снимает приходящие в снах слезы. Что могло заменить руку матери? Если бы мама хоть единый раз прижала ее к груди, приласкала… Но получалось так, что ее собственная ласка уже становилась необходимой другим. Филя ластился, как котенок…
– Ты и не слушаешь… – с обидой сказал Рыжик.
– А? – Сонька рассеянно посмотрела на него. – Задачка? Да иди ты со своей задачкой.
– На контрольной мы все вспоминали тебя, – вздохнул Рыжик.
– А без контрольной и не вспомнили бы… Филя, они меня любят только за задачки. Давай-ка уплывем от них вместе с тобой и с Игорем в жаркие страны, сделаем там себе лодки из древесной коры, будем ловить рыбу.
– Идем, Соня… – Филя потащил ее за руку. – Уплывем.
– А на чем ты будешь рисовать? – спросила Сонька, словно очнувшись от легкого мимолетного сна.
– Я буду рисовать на песке. А волны – смывать рисунки. И так будем жить.
– Оч-чень интересная жизнь, – язвительно вставил Рыжик. – А Сонька будет решать задачки на песке.
– Буду, – серьезно ответила она. – И найду четвертое измерение. – Порыв влетевшего в окно горячего ветра отбросил с ее лба волосы. Филя взглядом художника уловил этот миг. – И возьму Филю за руку, мы пойдем в четвертое измерение.
– А оттуда можно выйти? – спросил Рыжик.
– Выйти?.. – Сонька задумалась. Меж ее бровей возникла острая прямая морщинка. – Можно, только там снова надо написать на песке обратную формулу. Но такую формулу можно найти только там, в четвертом измерении.
– А вдруг там песка нет… и людей нет…
– Там есть и люди, и песок, – Сонька посмотрела в окно в пустоту неба и чуть прищурила глаза – сквозь листву ослепительным белым огнем сияло утреннее небо.
В тот же день после уроков в шестом «А» провели классное собрание.
Соньке не пришло и в голову, что собрание будет как-то связано с ней.
Перед собранием все было как обычно. Дежурные проветривали класс и выгнали всех в коридор.
Как только прозвенел звонок, все, перегоняя друг друга, бросились занимать очередь поближе к двери, хотя это никому не было нужно. Началась веселая возня. То и дело из очереди кого-нибудь выталкивали, и он тут же норовил втиснуться, его отталкивали. Скоро первые оказались последними и начали изо всех сил толкать тех, что были ближе к двери. Каждый, кто вылетал из ряда, стремительно бежал назад, чтобы столкнуть стоявших впереди. Сонька была в самом центре свалки и уже подбиралась к двери, когда внезапно шум прекратился. Сонька оглянулась и увидела, что по коридору шли Эмма Ефимовна и завуч. Рядом с низкорослой, плотной Анной Петровной Эмма Ефимовна казалась подчеркнуто высокой и стройной.