Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров

Гудкайнд Терри

– Все хорошо? – спросил он.

– Да. Простите, если я помешала вашим размышлениям.

Натан отклонил ее беспокойство:

– Нет-нет.

– Видите ли, я подумала… Вы мне не поможете… расстегнуть платье? Я не могу достать крючки на спине, а если я лягу так, платье помнется.

Натан прошел за ней в спальню. Кларисса погасила лампу у шкафа, и горела только та, что была у кровати.

Кларисса обеими руками подняла волосы, а Натан принялся расстегивать крючки на корсете. Клариссе было хорошо оттого, что он рядом.

– Натан? –

прошептала она, когда он расстегнул последний крючок, и испугалась, что он спросит – что это за грохот? – и ей придется ответить, что это стучит ее сердце.

Она повернулась, придерживая на груди платье.

– Натан, – набравшись храбрости, она посмотрела в его изумительные глаза, – Натан, мне так одиноко…

Он нахмурился и положил свою большую ладонь на ее обнаженное плечо.

– Ну что ты, моя дорогая. Я же в соседней комнате.

– Я знаю. Я имею в виду иное одиночество… Не знаю, как это выразить… Когда я остаюсь одна, то начинаю думать о том, что мне предстоит сделать, чтобы помочь тем людям, о которых вы говорили, и такие ужасы лезут в голову, что…

Натан перебил ее:

– Часто думать о чем-то гораздо неприятнее, чем это делать. Ты и не думай. Наслаждайся большой кроватью и красивой комнатой. Кто знает, может быть, завтра нам придется ночевать в канаве.

Кларисса кивнула. Она была вынуждена отвести взгляд от его глаз, чтобы не утратить решимости.

– Натан, я знаю, что я обычная женщина, но вы заставили меня чувствовать себя особенной. Красивой… Желанной.

– Ну, как я уже говорил…

Она приложила палец к его губам, и он замолчал.

– Натан, я действительно… – Кларисса посмотрела в его замечательные глаза и сказала совсем не то, что собиралась: – Натан, боюсь, вы слишком сногсшибательный мужчина, чтобы я могла устоять. Вы проведете ночь в этой большой кровати, рядом со мной?

Легкая улыбка тронула его губы:

– Сногсшибательный?

– Очень. – Кларисса кивнула и почувствовала, как качнулись ее завитые локоны.

Натан продолжал держать ее за талию, и от этого сердце Клариссы забилось еще быстрее.

– Кларисса, ты мне не должна ничего. Я вывез тебя из Ренвольда, но в обмен ты обещала помочь мне. Кроме этого, ты ничем не обязана мне.

– Я знаю. Это не…

Кларисса поняла, что ей не нужно ничего объяснять.

Она привстала на цыпочки, обвила руками его шею и прижалась губами к его губам. Натан притянул ее к себе, и Кларисса почувствовала, что тает в его объятиях.

Натан отступил.

– Кларисса, я стар. Ты – молодая женщина. Тебе не нужен старик вроде меня.

Как долго она страдала от того, что думала, будто слишком стара для любви, как часто чувствовала себя несчастной от этого! И вот теперь этот мужчина, этот замечательный, яркий, красивый мужчина говорит ей, что она слишком молода для него.

– Натан, я хочу, чтобы вы бросили меня на кровать, сняли с меня это диковинное дорогое

платье и любили меня, пока я не услышу, как поют добрые духи.

В молчании Натан смотрел на нее. Потом он подхватил ее на руки и понес к кровати, но не бросил Клариссу на атласное покрывало, как она требовала, а опустил ее мягко и осторожно.

Он лег рядом с ней и провел пальцами по ее лицу. Они смотрели друг другу в глаза. Потом он нежно поцеловал Клариссу.

Ее платье соскользнуло на талию. Кларисса запустила пальцы в длинные белые волосы Натана и смотрела, как он целует ее грудь. Его губы были горячими. Он целовал ее, и это было чудесно и изумительно. Тихий стон вырвался из ее горла.

Может быть, Натан прожил дольше, чем она, но в глазах Клариссы он не был стариком. Это был сногсшибательный, смелый и мудрый мужчина, который сделал ее красавицей. Она задыхалась, глядя на его обнаженное тело.

Ни один мужчина никогда не ласкал Клариссу с такой чуткостью и одновременно уверенностью; ни один мужчина никогда не будил в ней такую страсть.

Потом он повернулся, и она оказалась под ним. Мир качался и плыл в его горячих объятиях. И наконец, когда Кларисса выгнулась, закричав от наслаждения, она услышала, как поют добрые духи.

Глава 40

Подобно ястребу, атакующему жертву, Кэлен летела вперед и в то же время, подобно орлу в вышине, парила на месте. Свет и темнота, жара и холод, время и расстояние – ничто не имело значения, и все же они означали все. Это была чудесная путаница ощущений, и она становилась острее всякий раз, когда Кэлен втягивала живую ртуть в свои легкие, в свою душу.

Это был экстаз.

Способность воспринимать мир возвратилась к Кэлен, будто прогремел взрыв, и все закончилось.

Свет ударил Кэлен в глаза. Пение птиц, шелест ветра и стрекотание насекомых едва не оглушили ее. Деревья и камни, увитые виноградными лозами, тонули в темном влажном тумане, текущем повсюду. Эта картина ее ужасала.

Дыши, сказала сильфида.

Эта мысль тоже привела Кэлен в ужас.

Нет.

Голос сильфиды, казалось, иссушал разум Кэлен. Дыши.

Кэлен не желала, чтобы ее выталкивали из безмятежного чрева сильфиды в этот ослепляющий и оглушающий мир.

Но она вспомнила Ричарда и вместе с Ричардом – опасность, которая грозила ему: Шота.

Кэлен выдохнула сильфиду из своих легких, исторгла из себя серебристую ртуть и всей грудью вдохнула чужой пахучий воздух. Она закрыла уши и зажмурилась, а сильфида поставила ее на край каменного колодца.

– Мы там, куда вы желали путешествовать, – сказала сильфида.

Кэлен с большой неохотой открыла глаза и опустила руки. Постепенно все вокруг встало на свои места, и она пришла в гармонию с окружающим миром. Сильфида отпустила Кэлен.