Четвертое сословие
Шрифт:
— Я и не думал, что все так плохо, — заметил Армстронг.
— Еще хуже. Я не могу доказать, но мне кажется, за всем этим стоит капитан Сэквилл — знаете, я никогда с ним не ладил. — Ганн немного помолчал. — Как вы думаете, может, он просто антисемит?
— Вряд ли, — пожал плечами Армстронг. — Правда, я не очень хорошо его знаю. Я попробую задействовать свои связи и выяснить, чем вам можно помочь.
— Вы так добры, капитан Армстронг. Если вы мне поможете, я буду вам бесконечно благодарен.
— Не сомневаюсь, Юлиус.
Армстронг
По дороге в британский сектор Армстронг решил заехать к Арно Шульцу и выяснить, всю ли правду сказал ему Ганн. К его удивлению, в редакции «Дер Телеграф» Арно не было. Его заместитель, имя которого Армстронг так и не сумел запомнить, сказал, что господин Шульц получил разрешение навестить своего брата в русском секторе. Армстронг даже не знал, что у Арно есть брат.
— И, капитан Армстронг, — добавил заместитель, — вам, наверное, будет приятно узнать, что прошлой ночью мы опять напечатали четыреста тысяч экземпляров.
Армстронг кивнул и ушел, уверенный, что все идет по плану. Ганн в течение месяца согласится на его условия, если рассчитывает сохранить бизнес. Армстронг взглянул на часы и велел Бенсону отвезти его в контору капитана Халлета. Войдя в кабинет, он сразу выставил на стол Халлета дюжину бутылок кларета, не успел тот и глазом моргнуть.
— Не понимаю, как тебе это удается, — Халлет выдвинул верхний ящик и достал какой-то документ.
— Каждому свое, — опробовал Армстронг новое выражение, которое на днях услышал от полковника Оакшота.
В течение часа Халлет пункт за пунктом растолковывал Армстронгу проект договора, пока Дик не убедился, что все понял и что договор его полностью устраивает.
— И если Ганн его подпишет, — спросил Армстронг, когда они добрались до последнего параграфа, — я могу быть уверенным, что английский суд признает этот документ?
— Безусловно, — кивнул Стивен.
— А немецкий?
— Аналогично. Уверяю, здесь совершенно не к чему придраться — хотя мне все равно непонятно… — юрист немного помедлил, — с какой стати Ганн отдаст такой большой кусок своей империи в обмен на «Дер Телеграф».
— Скажем так: я тоже могу решить кое-какие его проблемы, — сказал Армстронг, положив руку на ящик кларета.
— Еще бы, — Халлет встал из-за стола. — Кстати, Дик, мои бумаги наконец-то оформили. Совсем скоро я уеду домой.
— Поздравляю, старина, — улыбнулся Армстронг. — Отличные новости.
— Точно. И естественно, если тебе понадобится юрист, когда вернешься в Англию…
Когда двадцать минут спустя Армстронг приехал на работу, Сэлли предупредила, что в кабинете его ждет посетитель, заявивший, что он его близкий друг, хотя она никогда раньше его не видела.
Армстронг открыл дверь и увидел Макса Сэквилла. Первыми его словами были:
— Пари отменяется, дружище.
— Что значит «отменяется»? — Армстронг положил договор в верхний ящик стола и запер его на ключ.
— То и значит — отменяется. Мои документы наконец-то оформили. В конце месяца меня отправляют домой, в Северную Каролину. Здорово, правда?
— Конечно, здорово, — согласился Армстронг. — Ты уйдешь с дороги, и Ганн выстоит, а я с удовольствием заберу свою тысячу долларов.
— Ты же не заставишь старого друга выполнить условия пари, если обстоятельства изменились?
— Еще как заставлю, дружище, — сказал Армстронг. — Скажу тебе больше, если ты хочешь соскочить, завтра об этом узнает весь американский сектор. — Армстронг сел за стол, глядя, как на лбу американца проступают капельки пота. Он немного помолчал и добавил: — Вот что я тебе скажу, Макс. Я согласен на семьсот пятьдесят, но только если заплатишь сегодня.
Прошла почти минута, и Макс стал облизывать губы.
— Ни фига, — сказал он. — Я смогу свалить Ганна до конца месяца. Просто придется все немного ускорить… — И он выскочил из кабинета.
Армстронг не был уверен, что Макс справится в одиночку, — наверное, пришло время протянуть ему руку помощи. Он снял трубку и велел Сэлли в течение часа его не беспокоить.
Напечатав одним пальцем две статьи, он внимательно прочитал их и внес несколько поправок в текст. Потом вложил первый лист в темно-желтый конверт без адреса и запечатал его. Второй лист сложил и спрятал в верхний карман форменной куртки. Потом он снял трубку и попросил Сэлли прислать к нему водителя. Бенсон внимательно слушал, пока капитан объяснял, что от него требуется, заставляя его повторять инструкции, чтобы убедиться, что он все правильно понял — особенно насчет переодевания в гражданскую одежду.
— И ты никогда никому не расскажешь об этом разговоре, Рег, никому. Я понятно выражаюсь?
— Да, сэр, — Бенсон взял конверт, отдал честь и вышел из кабинета.
Армстронг улыбнулся, нажал кнопку на телефоне и попросил Сэлли принести почту. Он знал, что первый выпуск «Дер Телеграф» появится в продаже на вокзале не раньше полуночи. В американский или русский сектор он попадет еще как минимум через час. Крайне важно правильно рассчитать время. До конца дня он оставался в своем кабинете, проверяя последние данные тиража с лейтенантом Уэйкхемом. Он также позвонил полковнику Оакшоту и прочитал ему свою статью. Полковник разрешил опубликовать ее на первой полосе утреннего выпуска «Дер Телеграф», не изменив ни слова.
В шесть вечера рядовой Бенсон — снова в форме — отвез Армстронга домой, где он провел спокойный вечер с Шарлоттой. Она удивилась и обрадовалась, что муж так рано приехал домой. Когда он уложил Давида спать, они вместе поужинали. Он съел три порции своего любимого рагу, и Шарлотта решила не говорить, что, по ее мнению, он набрал лишний вес.
В двенадцатом часу Шарлотта предложила ложиться спать. Дик согласился, но сказал:
— Я только выскочу за первым выпуском газеты. Вернусь через несколько минут.