Четвёртый долг

Винтерс Пэппер

Тяжело дыша, я стянула с себя джемпер и расстегнула джинсы. Проводя ими по ногам, я вздрогнула от пронизывающего воздуха. В столовой в внушительном камине ревел огонь, но пламя не погасило зимнего холода.

За моей спиной раздался оглушительный удар.

О, нет!

Взгляд Ката упал на инкрустированный рубинами кинжал, лежащий на виду.

Мне хотелось свернуться калачиком и умереть. Я так привыкла к тому, что он упирается мне в спину, что забыла о ноже.

Кат хитро улыбнулся мне и наклонился,

чтобы поднять его.

Быстрее!

Присев на корточки, я подобрала клинок прежде, чем он успел это сделать. Его глаза расширились, когда я помахала им перед его лицом.

– Не прикасайся ко мне.

Он усмехнулся.

– На твоем месте я бы этого не делал, Нила.

Мой рот наполнился слюнями при мысли о том, чтобы каким-то образом вонзить нож в сердце сразу всем.

Уколов воздух между мной и Катом, я прорычала:

– Я должна была сделать это еще несколько месяцев назад. Я должна была убить тебя, как только встретила.

Его тело напряглось.

– Просто попробуй.
– Его глаза блеснули, когда он посмотрел мне за спину.
– У тебя есть два варианта. Попробуй напасть на меня и заплати. Или отдай нож и заплати.

– Я лучше убью тебя и выиграю.

– Да, но этого никогда не случится.

Щелкнув пальцами, он приказал:

– Колор, забери нож.

Я резко обернулась, но было уже поздно. Колор, один из братьев Black Diamond, которого я видел раз или два, выдернул кинжал из моей руки, как погремушку у ребенка. Мои пальцы пульсировали пустотой, когда Колор протянул лезвие Кату.

Моя борьба окончена.

Я пыталась.

Мое единственное восстание закончилось, и какова же была награда?

Боль и унижение.

– Спасибо, Колор.

Колор кивнул и вернулся в свое убежище у камина. Большой камин в стиле рококо почти полностью скрывал его из виду, создавая иллюзию уединения.

Страница 18

Кат помахал лезвием у меня перед носом.

– Довольно интересное приспособление, чтобы носить его в джинсах, Нила.

Проведя острым краем по моему воротнику, его лицо потемнело.

– Ты не только нарушитель спокойствия, но и вор.”

Положив кинжал себе за пояс, он злобно улыбнулся.

– Я припомню это для будущих платежей.

Стоя в черном лифчике и трусиках, я зажмурилась. Все шло не так, как я планировала. Где было мое мужество - вера в то, что я вонжу этот клинок в его сердце, как только представится такая возможность?

Мой шанс был упущен.

– Избавься от лифчика, - сказал Кат.
– Если только ты не хочешь, чтобы я воспользовался ножом, чтобы помочь тебе.

Мои руки легли между лопаток, хватая застежку.

Бонни закашлялась.

– Нет, я так не думаю. Не снимай нижнего белья.

Мои глаза распахнулись.

–

Что?
– Кат нахмурился.

Она сморщила нос.

– Вид голой сточной крысы испортит мне аппетит.

Кат усмехнулся.

– У тебя странные идеалы, мама.

Она фыркнула.

– Извините, если я предпочитаю наслаждаться едой, не испытывая отвращения.

Снова стукнув тростью по стулу, она добавила:

– Садись. И молчи. Подумай о том, что ты сделала.

Жасмин подтолкнула меня вперед, идеально играя роль врага.

Холод скукожил мою кожу, сжал мое сердце и заставил покалывать пальцы ног, когда я согнула колени и села. Я едва сдержала крик, когда тысячи игл вонзились в мои ягодицы и бедра.

Мои ноги дрожали, когда я медленно опускалась, делая все возможное, чтобы оставаться на весу, будто паря над острыми, колющими иглами.

– Перестань бороться с неизбежным, Нила.
– Кат шагнул за спинку стула.

Я напряглась.

Затем я вскрикнула, когда он надавил мне на плечи, жестоко прижимая меня к иглам. Притянув меня к себе, он обнял меня одной рукой за грудь, стоя сзади.

Его горячее дыхание доносилось до моего уха.

– Больно, правда? Чувствуешь, как тысячи булавок медленно впиваются в кожу?

Я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме миллионов крошечных огоньков, медленно пробирающихся сквозь мою плоть.

Бонни схватила меня за запястья, выдернула мои руки вперед и прижала их к шипастым подлокотникам. Все кресло ощетинилось, причиняя боль.

– Хватит!
– Я боролась с ней, но Жасмин заняла место своей бабушки, прижав мою руку к иглам и обернув вокруг меня кожаные наручники.

Она не могла смотреть мне в глаза, возясь с пряжкой.

– Это не для того, чтобы убить тебя, так что я не буду затягивать слишком сильно. Это просто чтобы удержать тебя на месте.

Непрошеные слезы текли по моим щекам, каждый дюйм пульсировал от боли и напряжения. Я не могла расслабиться — я держала каждую мышцу напряжённой, чтобы шипы не проникали дальше в мою плоть.

– Не сопротивляйся, Нила.
– Жасмин проверила наручники, прежде чем откатиться в сторону.
– Будет легче.

Легче?

Каждый дюйм моей кожи болел. Мое чувство осязания переключалось со спины на предплечья, икры и задницу. Оно не могло различить, какая часть тела болит сильнее всего. Я не могла сказать, кровоточат ли определенные участки, проколоты ли они, или иглы затупились от старости и стали мягкими, вместо того, чтобы колоть.

В любом случае, это было ужасно. Я хотела немедленно покинуть кресло. Я бы снова заплатила первый долг, потому что, по крайней мере, тогда боль приходила волнами...а сейчас она лишала меня разума, пульсация за пульсацией, пока я не превратилась в дрожащий сгусток агонии.