Четвертый позвонок
Шрифт:
Несносная пассивность Джерри опять испортила все настроение. Ему до сих пор еще очень не хватало тонкой чуткости эстета и отточенной техники киноактера. Может быть, он слишком редко ходил в кино и читал слишком мало двадцатипятицентовых книг? Он не понимал, что между привлекательностью мужчины и пылкой страстью имеется та разница, что привлекательность часто остается еще долго после того, как страсть догорела дотла.
После очень вялого поцелуя (словно он исполнял повинность!) Джерри сказал с потрясающей безысходностью:
– Я не понимаю, на что мы будем жить!
– Ты обижаешь
– Надо полагать, мы будем жить, как и все другие.
– Но я безработный.
– Опять ты о том же. Я ведь уже говорила тебе по крайней мере миллион раз, что можно жить в долг. Как будто ты не знаешь, что мы и за квартиру не платили уже больше пяти месяцев?!
Джерри схватился за голову и простонал:
– Нет, больше так продолжаться не может! Я должен получить работу. Какую угодно.
Лицо Джоан прояснилось. Она невольно посочувствовала мужу и попыталась его утешить:
– Может быть, Чарли тебя устроит?
– Ни в коем случае! Я не переношу его.
– Не говори так о моем брате. Он как раз сегодня вечером говорил мне, что затевает большой бизнес и ему нужен помощник. Джерри, я придумала: ты будешь помогать моему брату. Я уверена, что вы тогда станете добрыми друзьями.
Джерри помолчал и вдруг словно невзначай спросил:
– А чем занимается твой брат?
– Он говорил, что помогает школьникам.
– Помогает школьникам?
– переспросил Джерри.
– Да, и студентам тоже.
– Разве твой брат - учитель?
– Джерри, ты просто глуп! Какой же порядочный человек станет учителем? Чарли помогает учащимся иначе.
Джерри немного оживился и попробовал выудить у жены дополнительные сведения. Джоан опять сделала современный жест: быстро перекинула ногу за ногу - и стала рассказывать:
– Европейцам очень трудно понять, что значит школа, потому что в Европе, говорят, школ очень мало. Но здесь другое дело. В многих штатах обучение в школе является даже обязательным. Это совершенно ужасно! Даже маленькие дети вынуждены ходить в школу. Их заставляют учиться читать и писать, играть в мяч. Это действует на нервы. Я хорошо помню, каким нервным сделался Чарли, когда он ходил в школу и был в футбольной команде. Вот потому он теперь и старается помочь школьникам.
Джерри беспомощно замотал головой:
– Я не возьму в толк, что за пользу может им принести твой брат.
– Чарли достает им лекарства. Успокаивающие лекарства, которые делаются в Мексике. Они называются марихуана и гашиш...
Джерри вскочил с места.
– Ведь это преступное занятие!
– воскликнул он в сильном возбуждении.
– Это ты так думаешь, - спокойно ответила Джоан.
– А школьники очень благодарны.
Джерри зажмурил глаза и закричал не своим голосом:
– Джоан, Джоан... Ты сама не знаешь, что говоришь. Неужели ты не понимаешь, что твой брат - опасный преступник?
– Но ты ведь тоже сидел в тюрьме, - защищалась Джоан.
– Когда я рассказала Чарльзу, что ты много лет просидел в крепости, он даже в лице переменился и сказал, что ты вовсе не так глуп, как кажется с первого взгляда.
Джерри зажал уши и только безнадежно вздохнул. Он начал серьезно опасаться, что Джоан слишком рано выпустили из сумасшедшего дома, или же она так наивна, что не может отличить кино от действительности.
– Нет, я еще глупее, чем выгляжу, - сказал Джерри мрачно.
– По-моему, ты не глупее, - успокаивала Джоан.
– Я не заметила в тебе никаких умственных недостатков. Наоборот: для европейца ты очень умен.
– Оставь, наконец, в покое европейцев. Что ты знаешь о Европе и европейцах?
– Ну, я же читаю иногда газеты, а в них пишут, что Европа - нищая и больная страна, которая нуждается в помощи.
– В словах Джоан был сильный привкус газетной краски.
Джерри начал томиться, как безбожник в церкви. Но у него не было ни малейшего желания пойти в спальню и броситься в постель. Он чувствовал себя сиротливо и одиноко. Ему хотелось убежать куда-нибудь подальше, хотя он и знал достаточно хорошо, что дорога "подальше" всегда слишком длинна. Человеку вообще бывает хорошо там, где его нет. Душевного ландшафта Джоан никогда не омрачали туманы глубоких раздумий. Поэтому у нее всегда было гораздо больше решительности и самоуверенности, чем у Джерри, который все еще тратил слишком много времени на честность и на различение добра и зла.
После короткого молчания супруг, пресыщенный самим собой и своей женою, сказал подавленно:
– Джоан, я уезжаю. Поеду искать работу.
– Когда?
– Сию минуту.
– Какой же ты ребенок!
– Да, конечно. Если бы я не рассуждал по-детски, меня бы теперь здесь не было.
Джоан положила руку на шею Джерри и ласково посмотрела на него.
– Поедем вместе, - сказала она.
– Мне тоже надоело сидеть в Нью-Йорке. Поедем на запад.
Джерри почувствовал, как рука жены скользнула к нему в карман. Но ей пришлось возвратиться ни с чем, потому что страховые документы находились в чемодане.
– Хорошо, - сказал Джерри.
– Тогда одевайся. А я схожу пока занять у доктора Риверса денег на дорогу.
– Нет, Джерри. Поедем утрем. Мне нужно еще дождаться Чарльза. Он обещал вернуться к двум часам ночи.
Джерри вздрогнул. У него не было ни малейшего желания встречаться с человеком, чью тупую голову он сегодня вечером выстукивал, как медную кастрюлю. Он стал изобретать новые предлоги, чтобы поскорее выбраться на свободу. Он уже неплохо знал свою жену и слишком хорошо понимал, что Джоан не поверит заурядной отговорке. Поэтому он мгновенно сочинил историю, которая могла подействовать на эту женскую душу.
– Джоан, - прошептал он, как заговорщик.
– У меня есть план: мы украдем автомобиль и на нем уедем.
– О-о, как увлекательно!
– воскликнула Джоан.
– Джерри, я люблю тебя!
– Сейчас самое время раздобыть машину. Уже половина второго и большинство людей спит. А полицейские как раз сейчас пьют кофе.
Джерри стал подвигаться к дверям и уже взялся за чемодан.
– Не бери чемодан с собою, - заметила Джоан.
– Он совершенно необходим. Если я буду что-нибудь нести, никто не обратит на меня внимания. Джоан, одевайся поскорей. Через час я вернусь за тобой.