Четвертый принц
Шрифт:
Быстро, часто, испуганно…
Тогда Хена тряхнула его снова, так, что голова мотнулась. А потом еще влепила пощечину, потому что принц смотрел на нее круглыми и пустыми, словно блюдца глазами.
– Чтобы я больше этого не слышала! – сказала она. – Сейчас ты расскажешь мне, что это за человек, и откуда ты его знаешь. Расскажешь все. Хватит истерик!
С принцами так, конечно, нельзя, но сейчас нет другого выхода. Нет времени. Враг совсем близко и ей важно понимать, что это за враг. От этого зависят их жизни.
Рейнардо сглотнул снова, но в себя немного пришел. Скрипнул зубами. И даже уши чуть покраснели. Стыдно ему стало?
– Два года назад… – сказал тихо, облизал губы. – Я объясню… Отпусти, Хена.
Взял ее за руки, постарался оторвать от себя. Надо признать, пальцы у него хоть и нежные, но сильные.
– Это не истерика, – сказал он почти спокойно. – Просто тут ты мне ничем не поможешь, а бесполезные жертвы никому не нужны. Если получится, лучше беги. Я не знаю, как далеко Аристидес зашел в своих опытах, я знаю лишь то, что он пытался сделать. Видел то, как он это делает. И уверен, что раз он здесь, то именно для этого.
Хена отпустила и отошла на шаг, наблюдая, потом и вовсе села рядом.
– Два года назад? – сказала она. Давайте по порядку.
– Да, – сказал он. – Два года назад дядя Эстебано пытался найти для меня подходящее занятие, таскал с собой. Ему подвернулось одно дело, очень странное, очень много влиятельных людей замешано, подробностей я не знаю, да и на тот момент Эстебано сам мало понимал. Началось все банально, в городе стали пропадать люди, сначала всякие бродяги, пьяницы, нищие, те, кого не хватятся. Но так вышло, что вместе с ними пропал человек из тайной службы Эстебано. И странно пропал. Начали копать. И кроме прочего нашли подвалы, где Аристидес занимался… вот этим вот всем. Приносил жертвы и резал…
Замолчал… долго, собираясь с силами.
– И что там было? – спросила Хена.
Картины рисовались жутковатые. Она слышала о таких вещах, но не думала, что это может быть правдой. О том, как из людей делали кукол… или, как это назвать? Големов? Не живые и не мертвые, послушные, не знающие страха и боли. Она слышала, что когда-то таких солдат использовали в войне. Их сложно убить, потому что они уже переступили грань.
Но это байки? Она не знает никого, кто видел бы подобное на самом деле.
– Там были трупы, – сказал Рейнардо. – И то… что должно быть трупами… Тела… выпотрошенные… – он сглотнул, и вдох-выдох. – Они лежали на столах, привязанные ремнями и смотрели на нас. Они двигались. Но они…
Рейнардо кашлянул, сжал зубы.
– Прости, – сказал он. – Я мало что могу рассказать. Мне стало там так плохо, что я ничего не помню. Я знаю только, что Аристидес занимался всем этим. Он приносил Древним богам кровавые жертвы, и те давали ему силы оживлять мертвых. Вернее, не оживлять, а удерживать в них жизнь, когда те должны быть уже мертвы. Эти люди, они не умирали, они… – он тряхнул головой. – Аристидеса и схватили там, заперли в Красную башню, но на следующий день он из камеры пропал. Не нашли. По крайней мере, продолжения я не знаю. Эстебано говорил, что встречал Аристидеса раньше, еще за год до подвала, тот приходил сам, предлагал сотрудничество, излагал свои идеи, обещал могущество и непобедимую армию. Но отец и сам лорд-канцлер не захотели иметь с этим дело, да и не приняли всерьез, сочли сумасшедшим. Но Аристидесу тогда удалось незаметно скрыться. И два года назад ему удалось скрыться снова. А потом он объявился в Кетхаре. Фазилу, судя по всему, его предложение пришлось по душе.
Как-то и Хене становилось совсем не хорошо.
– Армия мертвых, значит? – сказала она.
– Армия мертвых, которую надо поить кровью. Да.
Рейнардо закусил нижнюю губу, глядя перед собой. Как-то уж совсем отчаянно.
– А ты уверен? Может быть, тебе показалось?
Он фыркнул.
– Мне могло показаться все, что угодно, я был в панике от увиденного. Но Эстебано такого показаться не могло.
Да, лорду Эстебано Гальярдо ничего не кажется…
Но ведь сейчас не армия мертвых так напугала.
– Ты думаешь, такое могут сделать и с тобой? – осторожно спросила Хена.
Рейнардо глянул на нее и как-то очень спокойно кивнул.
– Я уверен. Просто убить заложника – не в духе Фазила. А вот вернуть отцу в таком виде… – он вздохнул. – Прости, я… Ты не волнуйся, никаких истерик больше не будет. Я с самого начала понимал все это. Если есть хоть какая-то возможность выбраться, то мы постараемся.
Он смотрел ей в глаза.
Нет…
Все это в голове не укладывалось.
Но если Рейнардо это знал, то знал и король Аугусто. Как можно отправить своего сына, понимая, что с ним могут сделать? А лорд Гальярдо? Хене показалось, ему небезразлична судьба двоюродного племянника. Да, не такая уж близкая родня, но добрые отношения… Как же можно так? Или у лорда-канцлера есть свой план? Открыто можно отправить только Хену, но ведь в Массеру поближе ко дворцу, могут приехать разные люди по своим делам… Может быть, неспроста лорд Гальярдо спрашивал, умеет ли Хена писать, записки? Она как проводник и связующее звено, а там подхватят?
Очень хотелось надеяться на это. На то, что не все будет зависеть от нее одной.
А у парня-то крепкие нервы, понимать все и не сойти с ума.
Рейнардо смотрит на нее, даже пытается улыбнуться.
– Хена, а ты переоденешься во что-нибудь красивое к ужину?
* * *
– Девка будет ужинать с командой, – сказали им.
Какой-то лакей, пришедший за ними, глядящий на Хену, словно на грязь… Но Рейнардо так просто не возьмешь.
– Это не тебе решать, – холодно сказал он. – Алехандра идет со мной.
– Это приказ капитана! – попытался лакей.
– Значит, я буду говорить с капитаном.
– Недопустимо, чтобы девка сидела за одним столом с благородными людьми. Это не бордель.
– Недопустимо, чтобы лакей перечил принцу Тартахены и гостю его короля. Мы идем вместе.
– Это невозможно.
– Тогда ты возвращаешься один.
– Будете сидеть голодным? – на лице лакея уже отразились сомнения. Или он не лакей, а часть команды? Личный слуга капитана?
– Если вопрос стоит так, то я лучше подожду, пока мы доберемся во дворец, – сказал Рейнардо.
И, как ни в чем не бывало, уселся на кровать, взял лютню, достал из чехла, прикрыв глаза, тронул струны.
– До дворца три дня, – на всякий случай уточнил лакей.
– М-м? Лоуренцо Голубоглазый неделями не ел, сочиняя свои песни. Он мог петь ночами напролет.
Ударил по струнам, и вдруг заголосил что-то невнятное на безумно высокой ноте, у Хены уши заложило.
Лакей вытаращил глаза.
– Ваше высочество! Ваше высочество! – поспешил он. – Вам лучше, действительно, лучше самому обсудить этот вопрос с капитаном! Прошу за мной.