Четыре кольца для невесты
Шрифт:
Не говоря ни слова, Калил взял сына и, подняв его высоко над своей головой, показал мальчика тысячам собравшихся перед ними людей.
Соплеменники взметнули кулаки и издали вопль одобрения, от которого по спине у Люси пробежали мурашки. Эдвард был признан одним из них, поняла она, чувствуя смесь гордости и страха. Теперь не могло быть и речи о возвращении.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Им был предоставлен обширный выбор деликатесов, и они наслаждались едой, не замечая,
Почти все время затянувшегося ленча Калил посвятил Эдварду, и, хотя Люси все больше нравилось наблюдать за их общением, ей начало казаться, что Калил преднамеренно уклоняется от ее попыток заставить его обсудить будущее ребенка.
– Мне надо встретиться кое с кем, – сказал Калил, когда подали кофе. – Эдварда сейчас унесут.
Слишком утомительно для ребенка сидеть и слушать разговоры взрослых.
Видя, что няня уже взяла Эдварда, Люси поднялась, но Калил коснулся ее руки, показывая, чтобы она осталась.
– Но ты же сказал, что у тебя какая-то встреча.
Наверное, будет лучше, если я пойду с Эдвардом?
– Мы еще не закончили наш разговор, а Эдвард сейчас ляжет спать. – Калил понизил голос. Сядь. Пожалуйста, Люси.
Не желая устраивать сцену перед его соплеменниками, Люси снова опустилась на подушки, наблюдая, как Сафия несет Эдварда в женский шатер.
– Мне нужно поприветствовать некоторых из старейшин племен. Я разделю с ними чаепитие, как того требуют наши обычаи.
Жизнь Калила начинала очаровывать ее. И эти переговоры могли дать возможность еще больше узнать об отце ее сына.
– Может, мне пересесть подальше, чтобы ты мог побеседовать со старейшинами наедине?
– Мне нечего скрывать, – произнес Калил, как и никому из моих родственников, так что можешь остаться здесь.
Пульс Люси участился, когда Калил слегка улыбнулся ей. И он не спешил отвести глаза.
Именно она отвернулась первой. Люси вспомнила о том, что было несколько часов назад, и ее сердце возликовало. Она почти поверила, что между ними существует нечто большее, чем секс…
Калил сделал знак одному из своих слуг. Люди, ожидающие у подножия лестницы, начали медленно подходить к ним.
– О ком он говорил? – спросила Люси, когда последний гость отвесил им глубокий поклон. – Кто такая медсестра Клемми? – Она прервалась, чтобы улыбнуться пожилому мужчине, покидающему их. Старик почти не отрывал от нее взгляда во время разговора с Калилом, восклицая что-то тихо по-абадански и указывая на Люси.
– Медсестра Клемми была моей матерью. Ахмед Мехди Бхейа отметил сходство между вами.
Его отметили также многие из находящихся здесь людей.
– Я похожа на твою мать?
– Тот же самый тип.
Целеустремленная, упрямая и такая же энергичная, как моя самая своенравная чистокровная лошадь, думал Калил, радуясь, что Люси не может прочитать его мысли. Но он заметил, что ее снедает любопытство.
– Так твоя мать была медсестрой?
– Да.
Что-то необычное отразилось в глазах Калила, и Люси нахмурилась.
– Если тебе неприятна эта тема…
– Напротив, я бы хотел поговорить о маме.
Спрашивай меня обо всем, что тебя интересует.
– Как она встретилась с твоим отцом? – Люси вспомнила старый торшер в апартаментах правящего шейха. Было так много загадок, и теперь она хотела поскорее разгадать их.
– Она ухаживала за ним в больнице. Это, конечно, стандартная ситуация. Но тут-то все предсказуемое заканчивается и начинается истинная история любви.
Заинтригованная, Люси едва заметила, что слуги осторожно отошли от них, а соплеменники уже направились к своим грузовикам и верблюдам.
– Мать была старше моего отца, – продолжил Калил, глядя на пламенное зарево заката. – Она нарушила все здешние традиции, когда он привез ее, так как настояла на продолжении своей работы, находясь в браке с правящим шейхом Абадана.
– Это говорит о сильном характере.
– Она и была такой.
– Что же случилось? – мягко спросила Люси.
– Несчастный случай в пустыне. Она пыталась спасти жизнь ребенка, упавшего в ущелье. – Калил вздрогнул, как будто воспоминание об этом причинило ему осязаемую физическую боль. Она не должна была отправляться в пустыню одна.
Гнев окрасил его голос, и Люси почувствовала вину, поняв, что ее собственный опрометчивый поступок только разжег его ужасные воспоминания.
– Мне жаль, – тихо сказала она, зная, что этого недостаточно.
– Я думал, что отец не сможет пережить этого… Наши люди теперь считают ее ангелом, смотрящим на них сверху, охраняющим и защищающим их, и даже устраивающим их браки. – Его губы искривились в полуулыбке.
– Так говорят о святой.
– Святой, твердо стоящей на земле и имеющей своеобразное чувство юмора, – добавил он, лицо его немного просветлело. – Она всегда говорила, что к профессии медсестры ее подтолкнуло имя.
– Какое?
– Клементина. [1]
1
Clement – милосердная (англ.)
– Да, ее родители, похоже, давно определили профессию дочери, – улыбаясь, сказала Люси.
– Она поступила в колледж, где обучилась на сестру милосердия. А когда влюбилась в моего отца и приехала в Абадан, навсегда осталась здесь. Реорганизовала нашу медицинскую систему и ускорила ход истории для абаданских женщин на несколько сотен лет.
Так что пошло не так, как надо? Почему никто не перенял факел у медсестры Клемми? А теперь уже слишком поздно, размышляла Люси, глядя на Калила. Ни он, ни его отец не позволили бы возврата к тому, что существовало тогда, когда медсестра Клемми была жива.