Четыре лучшие истории о любви. Сборник
Шрифт:
– Мало ли что? – она хитро улыбнулась.
– Снова заблужусь в вашем корпусе и мне придется подсказывать дорогу в аудиторию.
Оксана хихикнула и продиктовала номер, он вбил в мобильник, чтобы теперь точно не потерять связь. И уже при расставании вспомнил, что тема Толика даже не всплыла в их разговоре: ни с той, ни с другой стороны. Ну, честно говоря, Ярослав и не переживал, собственно, какая ему разница.
В аудитории народу оказалось уже полно, но Лунегова придержала рядом с собой местечко. Ярослав не был уверен, что именно для него, но Даша махнула.
– Падай.
– А Гера где?
– Вождение сдает.
– Ого! И когда отучиться-то успел?
– Так надо почаще с друзьями общаться, а не забивать на них, – немного капризно выдала Даша.
Ярослав не считал, что забивает на кого-то, в конце концов, друзьям хорошо известна его семейная ситуация, что принадлежит он себе далеко не всегда – тоже, поэтому списал недовольство Лунеговой на нестабильный гормональный фон и легкую ревность при виде чужой девушки.
Лекция была скучной и пространной. Наличие в телефоне номера Оксаны буквально жгло карман. Хотелось прямо сейчас взять и написать ей что-нибудь в мессенджере, пусть какую-нибудь банальность – главное, убедиться, что она на связи.
«Как Толик?»
Ответ прилетел моментально, словно Оксана только и ждала: «Живой».
«Я рад» – и улыбающийся смайлик.
«Мы расстались».
В душе что-то подпрыгнуло и перекувыркнулось, Ярослав даже поперхнулся и закашлялся, Даше пришлось хлопать по спине. Сказать, что он обрадовался – это ничего не сказать. Но и что отвечать на такие сообщения – не понятно. Напишешь, как есть – а вдруг она переживает, и нуждается в сочувствии, лгать же и отправлять сочувственные смайлики, так тоже не тот случай. Поэтому, просто потому, что ничего другого в голову не пришло, Ярослав быстро напечатал: «Ясно. Может тогда посидим в кафе в перерыве?»
«Хорошо».
У парня закружилась голова – реально. Аудитория плыла перед глазами, как после «Бешенного поезда» – откатывал в нежном возрасте нечаянный подарок за участие в каком-то конкурсе.
– Э, Радимов, – Даша вовремя, до того, как он собрался было рухнуть, пощелкала перед его глазами пальцами, – ты в порядке? Это мне тут плохеть по состоянию положено, а не тебе.
– Спасибо, Даш. Просто есть хочу и устал немного, – Ярослав тряхнул головой. – Сегодня я у мамы дежурил, с утра только кофе из автомата выпил – и сюда.
– Бедненький, – она почти по-матерински потрепала парня по плечу и достала из сумки пару карамелек. – Пока засунь в рот сладенькое. На перемене выделю пирожок, до обеда дотянешь.
19 Установка
Григорьева сверкала ляхами прямо на столе напротив Толика: сидела нога на ногу в коротенькой юбочке, задирающейся все выше и выше, словно по волшебству – рассказывала о чем-то, размахивая руками, похоже, во всех красках и подробностях. Рядом картинно ахала Ольховская.
А вот тот, ради которого все это затевалось, сидел со скучающим видом, только челюсть от зевоты не выворачивая. Похоже, прелести Лены Толика не интересовали совершенно. Когда Оксана вошла в аудиторию, он на миг дернулся, а потом снова припечатал себя к стулу и отвел взгляд в сторону, словно ожегся.
Девушка кинула привычные приветы и улыбки, и села рядом с Полиной, нацепив покер-фейс, хотя сердце частило с ударами, а слюна стала тягучей и не проходила в горло. С чего бы такая реакция – решила ведь вести себя, как обычно? Однако было некомфортно. Казалось, мгновение – и со всех сторон понесутся шепотки об Оксаниной личной жизни, кто-то будет осуждать, кто-то наоборот. Но… Ровным счетом ничего не изменилось. Если кто и знал – тот промолчал, и это радовало. Показательного расставания, в конце концов, ребята не устраивали.
Оксана сделала глубокий вдох. Потом еще один. И еще. Помогло. Осталось мысленно произнести мантру, что все неловкости – у нее в голове, а всем остальным по большому счету плевать, что с ней происходит.
Начавшаяся лекция пришлась как нельзя кстати. Старичок Виноградов читал нудно, но бархатным глубоким голосом, если не прислушиваться к словам, вполне можно войти в транс, что большинство и сделало. Сидишь, думаешь о своем, а фоном – методы психологического анализа.
Телефон мигнул сообщением. Ярослав сначала поинтересовался, как Толик. Это оказалось неожиданно. Девушка, признаться, даже не сразу сообразила, как и что ответить, а потом написала, как есть. Вообще – все, как есть. Пауза после реплики Оксаны, что они с Толиком расстались, немного затянулась, девушка даже успела отложить телефон, но потом Ярослав предложил встретиться в кафе. Оксана улыбнулась, отправляя, что согласна.
И поймала на себе пристальный взгляд Майорова.
– Не наступай на мою могилу, – вырвалось беззвучно, сердце вдруг сжалось от боли, забилось, как пойманная в силки птица.
Вот чего он смотрит? Все же решено. Взаимно. Что возвращаются к исходнику. Потому что выхода из тупика – нет, только тот, где вход.
Толик словно почувствовал, виновато опустил глаза, кивнул чему-то, возможно, очередному тезису Виноградова, или собственным мыслям – Оксана не могла знать наверняка, да и не хотелось.
Полина на миг отвлеклась от конспекта и вопросительно приподняла тонкую бровь.
– Чего? – спросила шепотом Оксана.
– Ты в курсе, что ему нравишься?
– Кому?
Оксана от неожиданности даже оглянулась по сторонам, не исключая Толика и старичка Виноградова, меряющего аудиторию своей шаркающей походкой, только вряд ли Евлантьева имела в виду профессора.
– Ярославу, – уточнила та запоздало, указав кивком на телефон.
Оксана от неожиданности поперхнулась и закашлялась. Чего-чего, а такого откровенного шипперства от подруги она никак не ожидала. Тем более, что сама недавно думала строго-зеркально: про Полину и Ярослава, даже номер телефона берегла. Но, как оказалось… Зря…
– Да ну, – буркнула из-под руки.
– Ну да, – парировала Евлантьева. – Я сразу заметила. Еще когда он тебя чипсами откармливал.
– И только сказала?
– Но раньше у тебя был Толик, ты бы меня и слушать не стала.
Оксана мысленно соотнесла сказанное подругой с собой. Наверное, да.
– Ярослав позвал в кафе. Ты с нами?
– Зачем? – удивилась Евлантьева. – Пора вам, детки, справляться без меня.
– Девушки! – оскорбленно продребезжал Виноградов. – Если у вас какой-то важный разговор, то вы можете выйти, чтобы мы вам не мешали, так сказать, его вести!