Четыре пера
Шрифт:
Но Гарри Фивершем не вернулся, он по-прежнему пробирался где-то обходными путями. Значит, не только Уиллоби предъявил обвинение; были и другие — двое других. Про одного Дюрранс узнал уже давно. Когда Дюрранс предположил, что Гарри могут отвезти в Умдурман, Этни сразу же ответила: «Полковник Тренч в Умдурмане». Ей не нужно было объяснять побег Гарри из Вади-Хальфы на юг Судана. Это было преднамеренно; он отправился в плен, чтобы его отвезли в Умдурман. Более того, Этни говорила о ненадежности посредника, и это снова помогло Дюррансу в догадках. У Фивершема было какое-то обязательство прийти на помощь Тренчу. Предположим, Фивершем изложил свои планы спасения
Теперь Дюрранс смог связать майора Каслтона с Тренчем и Уиллоби. Удовлетворение Этни от смерти человека, которого она даже не знала, могло означать только то, что, будь он жив, у Фивершема было бы такое же обязательство и перед майором Каслтоном. Вероятно, в Леннон-хаус присылали и третье перо, и отправил его Каслтон.
Дюрранс задумался над решением загадки, и оно все больше и больше казалось ему правдоподобным. Один человек мог бы рассказать ему правду, но он отказался и несомненно по-прежнему откажется говорить. Но Дюрранс намеревался заручиться помощью этого человека, и с этой целью придется вкратце рассказать историю и не требовать никаких сведений.
— Да, — сказал он, — думаю, после моего следующего визита в Лондон я навещу лейтенанта Сатча.
Глава двадцать вторая
Капитан Уиллоби слыл в своем клубе занудой. Он любил рассказывать бессмысленные истории о людях, с которыми не знаком ни один из слушателей. И его не смущало, что его не слушают, он всё равно рассказывал. Любые замечания он принимал с пустым и дружественным лицом; и, завернувшись в свои скучные мысли, продолжал длинный монолог. В курительной комнате или за ужином он подавлял разговор, как паровой ролик сокрушает дорогу. Он был совершенно невыносим. Банальные анекдоты перемежались афоризмами из книг, и все это подавалось с видом человека, пораженного собственным глубокомыслием. После достаточно долгого ожидания, у вас не хватало силы воли убежать, и приходилось погружаться в паутину полнейшей тупости. Однако незнакомые с ним ждали достаточно долго; остальные приятели по клубу при его появлении сразу поднимались и исчезали.
Так случалось, что через полчаса после входа в клуб он обычно оставался совершенно один в большом углу комнаты; но этот особый угол до момента его прихода был самым посещаемым. Ибо он имел обыкновение выбирать самую большую группу в качестве своей аудитории. Однажды днем в начале октября он сидел так в одиночестве, когда официант подошел к нему и вручил карточку.
Капитан Уиллоби с готовностью взял ее, потому что жаждал компании, а все его знакомые покинули клуб, чтобы выполнить самые неотложные и крайне необходимые дела. Но когда он прочитал карточку, то нахмурился.
— Полковник Дюрранс! — сказал он и задумчиво почесал голову.
Дюрранс никогда в жизни не наносил ему дружеского визита, с чего бы ему отправляться в путь и делать это сейчас? Похоже, Дюрранс каким-то образом прослышал о его поездке в Кингсбридж.
— Полковник Дюрранс знает, что я в клубе? — спросил он.
— Да, сэр, — ответил официант.
— Очень хорошо. Проведите его ко мне.
Без сомнения, Дюрранс явился задавать вопросы, и потребуется дипломатия, чтобы избежать их. Капитан Уиллоби не собирался больше вмешиваться в дела мисс Этни Юстас. Пусть Фивершем и Дюрранс дерутся без его участия. Уиллоби не сомневался в своих дипломатических способностях, но не хотел напрягать их в этом конкретном случае и с подозрением разглядывал Дюрранса, вошедшего в комнату. Однако Дюрранс не собирался ничего спрашивать. Уиллоби поднялся с кресла и проводил гостя в свой пустынный угол.
— Закурите? — спросил он, и тут же опомнился. — Прошу меня простить.
— О да, я закурю, — ответил Дюрранс. — Можно наслаждаться табаком и не видя дыма от него. Если я выпущу сигару из рук, то сразу узнаю об этом. Но увидите, этого не случится, — он демонстративно зажег сигару и откинулся в кресле.
— Мне повезло найти вас, Уиллоби, — продолжил он, — потому что я в городе только один день. Я время от времени приезжаю из Девоншира на прием к окулисту и при возможности очень хотел встретиться с вами. В мой последний приезд Мазер сказал мне, что вас нет в деревне. Вы помните Мазера, я полагаю? Он был с нами в Суакине.
— Конечно, я помню его довольно хорошо, — сказал Уиллоби сердечно. Он стремился поговорить о Мазере в надежде, что в разговоре о Мазере Дюрранс позабудет о другом деле, вызывавшем его беспокойство.
— Мы оба люди любознательные, — продолжил Дюрранс, — и вы можете прояснить то, что нам интересно. Вы когда-нибудь встречались с арабом по имени Абу Фатма?
— Абу Фатма, — медленно произнес Уиллоби, — из племени хадендова?
— Нет, из племени кабабишей.
— Абу Фатма, — повторил Уиллоби, как будто впервые слышал это имя. — Нет, я никогда не сталкивался с ним, — и он умолк.
Дюррансу пришло в голову, что неестественно останавливаться на этом месте; Уиллоби, возможно, следовало бы добавить: «Почему вы спрашиваете?» или что-нибудь в таком роде. Но он хранил молчание. Собственно говоря, он размышлял, как же все-таки Дюрранс узнал про Абу Фатму, чье имя он сам услышал в первый и последний раз год назад на веранде дворца в Суакине. Ибо Уиллоби говорил правду. Он никогда не сталкивался с Абу Фатмой, хотя Фивершем говорил о нем.
— Мне еще любопытнее, — продолжил Дюрранс. — В 84-м году мы с Мазером были вместе в последней разведке и обнаружили, что Абу Фатма прячется в зарослях у форта Синкат. Он рассказал нам о письмах Гордона, которые спрятал в Бербере. Ах! Теперь вы припоминаете его имя.
— Я просто вытаскивал трубку из кармана, — сказал Уиллоби. — Но теперь вспомнил имя, когда вы упомянули письма.
— Их привезли в Суакин около пятнадцати месяцев назад. Мазер показал мне абзац в «Вечернем стандарте». И мне любопытно, вернулся ли Абу Фатма в Бербер и забрал ли их. Но поскольку вы никогда с ним не сталкивались, из этого следует, что он не тот человек.
Капитану Уиллоби стало жаль, что он так опрометчиво отрицал знакомство с Абу Фатмой из племени кабабишей.
— Нет, это был не Абу Фатма, — сказал он с неловкой нерешительностью.
Он боялся следующего вопроса Дюрранса. Он наполнил трубку, размышляя над тем, как следует ответить. Но Дюрранс вообще не задавал вопросов.
— Я удивился, — медленно произнес он. — Я думал, что Абу Фатма вряд ли вернется в Бербер. Ведь тот, кто взялся бы за это, рисковал жизнью, и поскольку Гордон мертв, даже без очевидных причин.
— Совершенно верно, — произнес Уиллоуби с облегчением. Казалось, Дюрранса удовлетворило, что Абу Фатма не забрал письма. — Совершенно верно. Поскольку Гордон мертв, никаких причин для этого не было.