Шрифт:
Наиме, Кассандре, Оране и Мелинде, четырем сестрам
Веронике с ее шестью сестрами и Роксане, у которой только один брат, в память о лукуме и фигурном катании
Пятерым братьям Маркс [1] , которые могли бы быть сестрами
И Женевьеве, конечно же
Malika Ferdjoukh
Quatre soeurs
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «Тинбук».
1
Братья Маркс – пять братьев, популярные комедийные артисты из США, специализировавшиеся на комедии абсурда – с набором драк, пощечин, флирта и метанием тортов.
Original title: Quatre soeurs – L'integrale Written by Malika Ferdjoukh
Translation copyright © 2023 by Teenbook Publishing House
Энид
Осень
1
Звуки в старой башне, или Как полезно иметь сестер
Иногда Энид предпочла бы иметь поменьше сестер.
– Двух мне хватило бы, – поделилась она с Гулливером Донифоном, сидевшим рядом с ней в школьном автобусе.
Гулливер ущипнул себя за левое веко и с нежностью рассмотрел свой большой палец, к которому пристали три испустившие дух реснички.
– Если бы у тебя было только две сестры, кого бы ты выбрала?
Энид нагнулась, тоже с большим интересом рассматривая покойные реснички Гулливера.
– Не знаю. Я не говорила, что буду выбирать.
– Четыре минус две равняется две. Если двух тебе хватит, остальных придется выбросить на помойку.
Энид уставилась на Гулливера озадаченно. Она была даже слегка шокирована. Небрежным щелчком он стряхнул трупики ресничек в направлении спинки сиденья впереди. У самого Гулливера Донифона было семь братьев и сестер.
– Вот бы ввести ротацию, – заключил он. – День одна, день другая.
Предложение было, пожалуй, невыполнимо, но тут автобус затормозил. Энид попрощалась с Гулливером, помахала всем и подхватила свой рюкзак. Она одна выходила на этой остановке.
Уже на ступеньке ветер взъерошил ее волосы и взметнул полы парки. Когда она спрыгнула на обочину, стало еще хуже – ее чуть не унесло. К счастью, рюкзак был такой тяжелый, как будто она посадила туда трех слонят.
– Чао, Верделька-сарделька! – крикнул голос Лизелотты Поро, и окно автобуса тотчас захлопнулось.
Энид решила, что за это завтра обзовет ее Лизой-в-ботах, и еще Пореем, и…
Нет, не получится. Ни завтра, ни послезавтра. По той простой причине, что это будут суббота и воскресенье.
Она еще успела услышать смех одноклассников. А потом – ничего, автобус уехал, только ветер задувал вокруг и шелестели кусты и вереск в ландах [2] , насколько хватало глаз.
В этом году ей приходилось делать семнадцать шагов от автобусной остановки до дороги, которая вела к дому. Прошлой осенью было восемнадцать. Значит, ее ноги стали длиннее.
2
Ланды – низменная равнина на юго-востоке Франции. Изначально здесь преобладали песчаные почвы. Чтобы остановить продвижение песка и осушить местность, в XVIII веке было решено высадить в ландах сосны. Этот искусственный лесной массив – крупнейший в Западной Европе – получил название Ландский лес (фр. foret des Landes).
Итак, семнадцать шагов, и начинался Атлантический тупик. Тропа называлась так в дорожных картах, потому что упиралась в одноименный океан. Чтобы добраться до самого края утеса – «до конца концов», как говорила Гортензия, – надо было пройти шестьсот метров по диким и неприветливым ландам. Но перед концом, перед самым утесом и морем, стоял Виль-Эрве. Дом.
Энид побежала по горбине в середине дорожки, там, где горделиво разросся, образуя веселую желтую полосу, дрок. С рюкзаком на спине она выглядела черепахой, бегущей наперегонки с невидимым зайцем.
Дорога была занятная. В зарослях что-то шуршало, шелестело, трепыхалось. Сколько всяких созданий скрывалось там! Они были не злые, любопытные как сороки, легкие как эльфы, пугливые и шаловливые. Энид внимательно смотрела, куда ступает.
Она миновала закрытый загородный дом Брогденов (под номером 6). Затем (под номером 4) много лет пустовавший двухэтажный павильон, который был когда-то домиком сторожа Виль-Эрве.
Навстречу ей вдруг выехала машина Базиля. Энид замедлила шаг. Машина сбросила скорость. Когда они поравнялись, опустилось стекло и показалась голова Базиля, которую тотчас взъерошил ветер.
– Из школы? – спросил он улыбаясь.
Она чмокнула его в щеку и ничего не ответила. Откуда же еще в этот час? Из Патагонии?
Энид улыбнулась. Базиль выглядел смущенным. Это с ним бывало часто. Не только в общении с детьми, со взрослыми тоже.
– Кто-нибудь заболел? – спросила Энид.
Базиль был врачом.
– Нет. Я просто заехал поздороваться.
Базиль был врачом, но еще – и даже в первую очередь – воздыхателем Шарли, старшей из пяти сестер Верделен. Свесив согнутую руку за дверцу, он рассматривал пуговицу на своей манжете.
– А ты? – продолжал он рассеянно. – Как в школе?
– Угу.
Это был не то чтобы ответ, но Базиль кивнул, как будто Энид дала ему полный отчет о своей школьной жизни. Он ее не слушал, и она отлично это знала.
– Передашь это Шарли?
Он достал из бардачка какой-то сверток. (Вот о чем он на самом деле думал с начала разговора.)
– Что это?
– Одна книжка, я ей обещал. Не забудешь?
Энид удивилась:
– Шарли нет дома?
– Я никого не видел.
Они смотрели друг на друга, не зная, что еще сказать.
Так всегда было с Базилем. Но не важно, он ведь старый друг семьи. Можно даже сказать, член семьи. Все знали, что однажды он женится на их старшей сестре Шарли, хотя вот-это-вот-все (и так далее!) было еще вилами на воде писано.
Базиль скорчил рожицу. Вероятно, он не знал другого способа вызвать улыбку у девочки девяти с половиной лет. Глаза его оставались печальными. Энид вдруг увидела, что волосы Базиля как будто стали светлее. Или, может быть, поредели? И правда, он ведь старый! Они вместе отпраздновали его двадцать девятый день рождения в сентябре.