Четыре сестры
Шрифт:
Месье и мадам Брогден были парижане, хозяева дома номер 6 в Атлантическом тупике. Они проводили там лето, а на остальное время оставляли Верделенам ключи.
Шарли надела куртку на меху, подаренную родителями зимой после ее выпускных экзаменов (пять лет назад), потертую на локтях и карманах, с почерневшими швами, помахала пальчиками, бросила сестрам «До вечера», чмокнула всех по кругу и выбежала за дверь.
Через минуту просунулась ее голова:
– Сегодня утром – доставка из «Нанук-Айс». Нужен дежурный. Не уходите все одновременно.
И она скрылась.
Как только машина выехала из заросших мхом ворот, Беттина налила себе еще чашку чая и намазала джемом сухарик. Нагнувшись, она извлекла из-под поленницы декабрьский номер «Пустяков».
– Как можно читать такую чушь? – спросила Гортензия.
Не презрительно, не высокомерно. Только с огромным сочувствием.
– Правда, как? – согласилась Беттина с опасной ноткой в голосе.
И начала вслух читать содержание:
– Страница двадцать два: «Как влюбить его в себя до смерти?» В самом деле, это НЕ МОЖЕТ касаться тебя, Гортензия! Зато, смотри, вот этот образец шампуня для жирных волос тебя очень даже касается, дарю. Страница шестьдесят шесть: «Манекенщица, почему не ты?»
Гмммм, нет, правда не ты, Гортензия… Страница сорок семь: «Как стать серийной чаровницей?» Если хочешь знать ответ, я дам тебе почитать эту чушь, – сладким голосом заключила Беттина.
Гортензия залилась краской и была готова взорваться. Женевьева тихонько цокнула языком.
Тем временем Энид ломала голову, пойти ли после обеда с Гулливером в бассейн или на ферму к Сидони, где у Зазы родились котята. Может быть, сначала в бассейн с Гулливером, а потом?.. От этих мыслей ее отвлекли крики и звон посуды.
– Дура! – вопила Гортензия. – Ослица! Прекрати меня унижать!
Ингрид и Роберто с укоризненным видом покинули уголок у камина. Беттина продолжала читать, по-прежнему сияя улыбкой:
– «Что ты надеваешь на ночь? А: Старенькую футболку. В: Красивую шелковую сорочку. С: Твои любимые духи…»
– Замолчи! – выкрикнула Гортензия и разрыдалась.
Женевьева обняла Гортензию.
– Ты же видишь, она нарочно тебя дразнит. Замолчи, Беттина.
– Замолчи, Беттина, – повторила Энид.
– «Ты регулярно заводишь новых друзей? – невозмутимо продолжала Беттина. – А: Да, тебе комфортно в любом обществе, и ты любишь знакомиться с новыми людьми. В: У тебя и так много друзей, и…»
Пакет с сухариками полетел прямо в щеку Беттины и с треском лопнул. Беттина вытаращила глаза. Гортензия повернулась и выбежала вон. Наступила тишина.
– Никакого чувства юмора у этой зануды, – сказала Беттина, потирая щеку.
– А у тебя никакого такта, – отозвалась Женевьева, поднимая пакет.
С улицы раздался гудок. Энид кинулась к окну.
– «Нанук-Айс»!
Она открыла дверь доставщику, мальчугану лет пятнадцати-шестнадцати.
– Привет! – поздоровался он. – Доставка Страшилы из Страны Льдов.
Он издевался сам над собой? В таком случае, пожалуй, он был прав. На первый взгляд трудно было найти в нем иные достоинства, кроме широкой улыбки и красивых светлых волос, потому что все остальное отличалось редким безобразием. Беттина, самая критически настроенная, сразу отметила эти светлые волосы, ровные зубы, но также и большие уши, длинный нос, подбородок галошей и россыпь черных точек на носу и на лбу.
– Пять коробок. Поставить у морозильника?
– Пожалуйста, – сказала Женевьева. – Сюда.
Страшила из Страны Льдов отправился к грузовику с логотипом «Нанук», где шофер читал газету, и вернулся с двумя коробками. Он был так лопоух, что в профиль казалось, будто ушей у него нет вовсе. Он наклонился над Беттиной, снова уткнувшейся в «Пустяки».
– Все врут эти тесты, – сказал он. – Вот моей сестре советуют больше бывать на людях, быть не такой зажатой… А знаешь что? Вики ходит на дискотеки каждый вечер. Она пропустит танцульку, только если талибы будут в Брив-ла-Гайярд.
– Сколько ей лет? – спросила Женевьева.
– Двадцать.
Женевьева промолчала, задумавшись. Шарли был 21 год, когда погибли их родители. Ей так рано пришлось взять на себя заботу о младших сестрах, что она забыла о беззаботности, поставила крест на занятиях медициной и лишилась доброй части своей юности. Всего этого было уже не наверстать.
Беттина тоже задумалась, но по другой причине. Этот Страшила из Страны Льдов походил на Спуки, некрасивого симпатягу из американского сериала «Купер Лейн», да и на всех некрасивых симпатяг из всех американских сериалов для подростков, тех, что никогда не находят себе подружку, разве что такую же симпатягу-страхолюдинку.
Паренек отправился за остальными коробками в грузовик «Нанук».
– Он смешной, – сказала Энид.
– Очень славный, – добавила Женевьева.
– Так обычно говорят о некрасивых, – заключила Беттина.
Он вновь появился со счетом в руках. Его глаза снова устремились на Беттину, та отвернулась. Ну и нахал. С его-то рожей. Она едва удержалась от презрительного смешка.
– Меня зовут Мерлин, – сказал он.
Пошарив под стулом, он извлек на свет упаковку замороженной маракуйи.
Каков наглец! Что за манеры! Меня зовут Мурлин (нет, Мерлин), как будто обращается к ней одной! Как этот… этот Спуки посмел даже подумать, что она может, она, решительно неотразимая Беттина, хоть на секунду обратить на него внимание? Как-он-по-смел!!
– Мерлин! – воскликнула Женевьева. – Так ты умеешь колдовать? Тогда ты Чародей, а вовсе не Страшила!
Он улыбнулся. Улыбка была в нем всего удивительнее. И приходилось признать, что это самая славная улыбка на свете.
– Держи, – Женевьева протянула ему чаевые. – Вся мелочь, какая у меня есть.