Четыре властелина бриллианта. Тетралогия
Шрифт:
– Ну а примерно?
– Сотня – полторы от силы. Я утвердительно кивнул:
– Похоже, мы попали в столицу дикарей.
– Но это слишком маленький поселок, его даже городом назвать нельзя, сказала Чинг.
– Наоборот, очень большой, – возразил я. – Сама посуди: как прокормить столько народа, не имея возможности запасать продукты впрок? Если бы они поселились где-нибудь в степи, где полно веттов, или в лесах, тогда другое дело. Но до ближайших пастбищ или лесных чащоб два дня пути. Думаю, они неспроста обосновались здесь.
Снующие по стенам люди – в основном
– Пойдемте, – предложила она, – Старейшие готовы вас принять.
Я взглянул на спутниц, показывая всем видом, что разговаривать со Старейшими буду я, и мы направились к подножию скалы.
Прежде всего меня поразили стройные ряды факелов на стенах пещеры. Впервые мы увидели, что Дикие Люди используют огонь. К тому же мы слишком давно отвыкли от настоящего пламени.
Пещера уходила далеко в скальный утес, опровергая наши первые впечатления о размерах внутренних полостей. Но самое примечательное то, что примерно на десятиметровой глубине стены пещеры становились ровными и гладкими и наверняка были обработаны современными орудиями – скорее всего лазерными пушками.
Метров через сто коридор кончился, и мы оказались в большой прямоугольной камере с высоким потолком. Метрах в пяти от входа пол внезапно обрывался; внизу протекала быстрая горная речка. За ней, в скале, зияла ниша, явно вырезанная при помощи лазера, – об этом свидетельствовали аккуратные скругленные края. В нише на больших деревянных креслах восседали две очень старые женщины и мужчина примерно такого же возраста. Это были самые дряхлые люди, которых я когда-либо видел, но они производили впечатление вполне здоровых и трезвомыслящих. Как они попали туда через глубокую пропасть, оставалось загадкой.
Старейшие тоже были совершенно лысыми, а кожа их имела светло-серый оттенок. Многочисленные мелкие морщинки придавали ей неуловимое сходство с поверхностью окружающих скал. В неровном свете факелов старцы производили жутковатое впечатление.
Я беспомощно огляделся, но наша провожатая куда-то исчезла. Мы оказались лицом к лицу со Старейшими Народа Гор.
– Как зовут тебя, мальчик? – У старухи был высокий надтреснутый голос.
– Тарин Бул, или просто Тари, – ответил я.
– Это не настоящее твое имя. Больше всего меня потряс будничный тон, которым это было произнесено.
– Нет, – согласился я, – но сейчас меня зовут именно так.
– Ты родился не здесь, – вступил в разговор старик; и вновь это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
– Да. Я направлен сюда из Конфедерации.
– В качестве осужденного?
И опять в самую точку! Меня охватило растущее беспокойство.
– Так получилось, – осторожно ответил я. Раскрывать карты еще рановато.
– Эти женщины – твоя семья? – спросила молчавшая до сих пор старушка.
– Да.
Последовала недолгая пауза.
– Странники сообщили, что ты сбежал из Рошанда, – сказал старик. – Почему?
Предельно кратко я рассказал им об оппозиции, предательстве и нашем чудесном спасении. Я старался представить только голые факты; подробно описал наши скитания по диким лесам в поисках людей. Они слушали абсолютно бесстрастно, только глаза их ярко сияли, обнаруживая живой интеллект и неподдельный интерес. Закончив повествование, я приготовился к дальнейшим вопросам о нашем прошлом, однако Старейшие внезапно сменили тему разговора.
– Что поведали тебе Странники об этом месте? – спросила одна из женщин.
– Они сказали, что отведут нас на стоянку своего племени.
Вся троица дружно, как по команде, усмехнулась.
– Отлично, – прокомментировала другая старушка. – Ну и как тебе наш лагерь?
– Мне кажется, это не лагерь и не стоянка племени, – ответил я.
– В самом деле? Почему ты так решил?
– Вы не в силах прокормить всех обитателей. Кроме того, вы называете охотников Странниками.
– Хорошо, очень хорошо, – одобрительно отозвался старик. – Ты прав. Это не лагерь. Скорее это уединенное религиозное пристанище. Ты обеспокоен?
– Нет. Конечно, если нам не отведена роль жертвенных агнцев.
Кажется, мои слова им понравились; раздались приглушенные смешки.
– Чего ты ищешь здесь, в глуши? – спросила наконец одна из женщин. – Зачем тебе понадобились те, кого жители Города называют Дикими Людьми?
– Я ищу Знаний, – ответил я. – На планете процветает чудовищное рабство, но люди даже не осознают этого. Горожане постепенно теряют человеческий облик и, подобно тубрам, отчаянно ищут покоя и безопасности в своих напичканных техникой мегаполисах; они стремятся как можно меньше обременять себя мыслительной деятельностью и работой – она нужна им лишь для того, чтобы удовлетворять основные потребности.
– А разве это плохо?
– Мне кажется, плохо. Властитель Медузы – настоящий дьявол, живое воплощение зла. Он методично убивает в людях то единственное, что делает их людьми, – свободолюбие. Хуже того, он вовлек Медузу в тайную войну против Конфедерации, а это чревато полным уничтожением планеты.
– И вы надеетесь вчетвером остановить его?
– Мы обязаны сделать все возможное, – честно ответил я. – Это лучше, чем просто сидеть сложа руки. Старейшины вновь надолго задумались.
– Ты сравнил горожан с турбами, а кем же считаешь себя? – нарушила наконец молчание одна из женщин.
– Нам удалось бежать, – улыбнулся я. – А полсотни человек покорно отправились на заклание. Значит, нас всех можно считать харрарами.
Старейшины с серьезным видом утвердительно покачали головами.
– В далеком прошлом мы тоже мечтали ниспровергнуть режим и освободить Медузу, – сказал старик. – Нам было уже за пятьдесят, когда города заперли защитными полями и ввели тотальный контроль. Из нас троих только я родился здесь, на Медузе, и тогда она еще не превратилась в тюрьму и сумасшедший дом одновременно. Потом СНМ устроила настоящий погром, и из всего населения планеты уцелело не более тысячи человек, в том числе и мы трое. Как и вам, нам пришлось бежать с пустыми руками.