Чичерин
Шрифт:
— Что вы хотите, чтобы я не только подписал этот похабный мир, но еще стал бы его читать. Нет, нет, никогда!»
Чичерину иногда казалось, что на него смотрят как на главного виновника брестского позора, обвиняют в сговоре с немцами.
Напряженно готовился он к IV Чрезвычайному Всероссийскому съезду Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казацких депутатов. Помощников в это время рядом не оказалось, аппарат НКИД еще находился в Петрограде.
Съезд должен был решить вопрос: быть или не быть войне? Чичерин весь в работе. Крикливым фразам меньшевиков и левых эсеров нужно противопоставить четкую, убедительную аргументацию,
13 марта Ленин подписал постановление Совета Народных Комиссаров, согласно которому нарком по иностранным делам Л. Д. Троцкий освобождался от занимаемой должности и временно народным комиссаром назначался Г. В. Чичерин.
На следующий день в здании бывшего Дворянского собрания собрался IV съезд Советов.
Открыл съезд Свердлов. И сразу же слово было предоставлено Чичерину.
Георгий Васильевич заметно волнуется, его голос звучит тихо.
— Товарищи, — обращается он к депутатам, — те чрезвычайно тяжелые условия мира, ратификация которых предлагается нынешнему собранию, были в буквальном смысле слова продиктованы нам германским империализмом в то время, когда русская армия была демобилизована и отступала, не оказывая никакого вооруженного сопротивления. В это время германская армия совершила вооруженное наступление на беззащитную Россию, и она совершила это наступление под лозунгом восстановления порядка…
Докладчик подробно излагает содержание Брестского договора, говорит о международной обстановке, породившей его.
После него слово предоставляется Ленину.
Необходимость подписания мирного договора с Германией ясна большинству депутатов. Но Чичерин, сидя у колонны, внимательно следит за залом: поймут ли депутаты неизбежность Брестского договора так же, как он? Заседание закрывается, возбужденные делегаты еще долго не расходятся: в зале, в коридорах, на лестницах спорят, взвешивают все «за» и «против».
15 марта на заседании выступает лидер меньшевиков Мартов, его бывший друг. Он обрушивается на политику большевиков, сравнивает съезд с «волостным сходом», где капитан-исправник требует от темных крестьян подчиниться решению без рассуждений.
Он пугает историей, грозит будущим, которое-де вынесет большевикам обвинительный приговор. Он предостерегает делегатов от того, что видит лишь он, провидец Мартов.
Несмотря на все призывы меньшевиков и эсеров, договор был ратифицирован подавляющим большинством голосов. В знак протеста левые эсеры вышли из состава Совнаркома, однако остались во ВЦИК. Они решили бороться против мира с Германией всеми средствами.
После съезда текущие дела поглотили у Чичерина все время. НКИД готовился к эвакуации из Петрограда в Москву. Упаковывались дела, составлялись списки очередности выезда сотрудников. И снова на сцене появились бывшие чиновники. Это они распространили слухи о том, что новые власти «эвакуируют даже половые щетки и ночные горшки». Поговаривали, и довольно открыто, что большевики бегут, что в Северной области будет образовано новое министерство иностранных дел, что старые чиновники займут там свои прежние посты и развернут деятельность против Советской власти.
Перед сотрудниками нарком поставил задачу: вопреки всем проискам врагов, несмотря на их клеветнические сплетни, во что бы то ни стало вывезти Государственный и Петроградский Главный архивы в Москву. Он сам принял участие в организации их вывоза из Петрограда.
25
Глава третья
СИЛЬНЕЕ ПУШЕК
Сложные, порой весьма запутанные внешнеполитические вопросы требовали выдержки и осмотрительности. Враги так и ждали ошибок, просчетов. Они надеялись, что большевики не смогут наладить государственную машину, особенно ее внешнеполитическую часть.
В условиях жесточайшей нехватки кадров все же удалось подобрать на ответственные должности профессиональных партийных работников. Из флота и армии пришли люди, чтобы заполнить бреши на вспомогательных участках. Но совсем плохо обстояло дело со средним, главным звеном, на которое обычно возлагается непосредственное исполнение текущих дел. Чичерину часто приходилось самому заниматься разработкой дипломатических документов на всех ее стадиях, начиная от составления досье до подготовки докладов в Совнарком и в ЦК. Он допоздна засиживался в своем кабинете в особняке на Спиридоновке. Здесь определялись детали новой внешней политики, решались тактические задачи, исполнялась текущая работа. Все приходилось предугадывать вперед, как в шахматной игре.
Георгий Васильевич ежедневно прочитывал множество газет, документов, но успевал и много писать: ноты, радиограммы, статьи для печати. Советская дипломатия ничего не скрывала от народа, она шла в революционные массы, советовалась с ними, разъясняла каждый свой шаг.
Отдых был непозволительной роскошью. В редкие свободные минуты он сидел, откинувшись на спинку стула, прикрыв утомленные глаза. О себе не заботился, не хватало времени. Сложный комплекс внешних событий требовал неустанных поисков наиболее правильных решений. Нужно отстоять мир, от этого зависела судьба революции. Дипломатия должна быть сильнее пушек.
Но те, другие, мира не хотят.
9 марта в Мурманске с английского крейсера «Глори» высадился первый десант интервентов. 5 апреля во Владивостоке оккупанты подняли флаг с эмблемой восходящего солнца. 15 марта, когда IV съезд Советов ратифицировал Брест-Литовский мирный договор, в Лондоне открылась конференция премьер-министров и министров иностранных дел стран Антанты. Конференция приняла тайное решение начать интервенцию в Советскую Россию.
Получив сообщение о высадке десанта на Дальнем Востоке, Чичерин вызвал в НКИД представителей Англии, Франции и Северо-Американских Соединенных Штатов и, не теряя даром времени, заявил, что Советское правительство требует немедленного вывода английских и японских войск из Владивостока.
Дипломаты изобразили недоумение: они ничего не слышали о войсках. Видимо, г-н Чичерин имеет в виду полицейские отряды для охраны иностранных граждан, но время очень серьезное, и кто может гарантировать от неприятностей. Французский представитель говорил, что рассматривает действия японцев «как вполне естественные меры». Зато его американский коллега, учитывая собственные интересы на Дальнем Востоке, отозвался явно неодобрительно о японском вторжении в Сибирь.
Что касается английского представителя, то он подчеркнуто наивно выразил удивление заявлением господина Чичерина, по его-де твердому убеждению, высадка английского десанта во Владивостоке носит чисто локальный характер.