Чичерин
Шрифт:
Чичерину была ясна вся глубина ленинской мысли, в нее он верил без колебаний.
— Lux aeterna… — задумчиво произнес Георгий Васильевич, когда шел в толпе делегатов съезда после заседания, и, увидев вопрошающие взгляды, пояснил: — Вечный свет… Я говорю не об электричестве. Я говорю о свете ленинской мысли!
В письмах советским представителям за границу нарком разъяснял историческое значение только что закончившегося съезда, новые моменты, появившиеся в советской внешней политике. Письма короткие, как конспекты, он стремился рассказать в них о главном: о плане восстановления промышленности, электрификации, поднятия сельского хозяйства, промышленной и отчасти административной реорганизации. Он требовал широко освещать в
Наступал новый, 1921 год. Управление делами НКИД получило от Московского Совета разрешение провести 31 декабря новогодний вечер сотрудников при непременном условии, чтобы вечер окончился не позже часа ночи. Это был скромный вечер, без шампанского и пышных тостов. Сотрудники собрались послушать новогодний концерт, в котором принял участие и Георгий Васильевич. Вдохновенно сыграл он любимые им творения Моцарта и Бетховена. И до положенного часа в зале, освещенном тусклым светом, в стоптанных сапогах и валенках, в шинелях, бушлатах и просто в каких-то немыслимых кацавейках танцевали советские дипломаты, курьеры, машинистки.
Дипломатия должна содействовать решению поставленных перед страной задач. Экономическая программа выдвигала специфические требования. Ведь в 1921 году промышленная продукция Советской России составляла всего лишь около одного процента мирового производства. Нужно было не только выжить, но и добиться признания. Хозяйственные потребности страны во многом определяли направление внешней политики.
Казалось бы, что общего с дипломатией имеет крестьянский вопрос, но для Чичерина это «главный вопрос», это «нахождение модуса вивенди с крестьянством». Вопрос этот очень сложен, подчеркивал он, ибо имеются различные мотивы и исторические течения, раздирающие между собой сознание и психологию крестьянства. Крестьянство нужно удержать на своей стороне, предоставив ему сельскохозяйственные орудия, инвентарь, в котором оно нуждается, товары в обмен на хлеб. Из-за границы везли не только паровозы, промышленное оборудование, но даже те товары, которые являлись исконными предметами русского экспорта: кожу, шпагат, зерно. Страна пыталась преодолеть острую нужду, чтобы начать восстановление сельского хозяйства, накормить город.
Надо найти средства для усиления внешнеторговых связей, для расширения торговли в условиях все еще фактически продолжающейся блокады.
Принятое в марте 1921 года X съездом партии решение о переходе к новой экономической политике усилило ответственность НКИД. В Россию устремились частные предприниматели. Они рвались к концессиям. Новую ленинскую политику не все понимали правильно. Для некоторых концессии казались неприемлемыми, поговаривали о капитуляции перед силами международного капитала. Чичерину не раз приходилось выслушивать резкие слова осуждения и недовольства. Требовалась разъяснительная работа даже среди сотрудников наркомата. Сам он не видел в предоставлении концессий никакой сдачи принципиальных позиций. Он был в числе тех, кто отчетливо понимал, что нэп — явление временное, вызванное необходимостью. Он предостерегал советских представителей за границей от чрезмерных страхов и паники, едко высмеивал тех, кто утверждал, будто появилась опасность реставрации прежних порядков.
Нарком часто встречается с представителями зарубежных фирм, тщательно знакомится с характером предложений будущих концессионеров. Здесь все нужно предусмотреть на годы вперед, ибо каждый промах, закрепленный в договоре, может слишком дорого обойтись Советской стране.
Вместе с коммерсантами ехали журналисты. Русская тема стала модной. Некоторые ехали за правдой, большинство — за сенсациями. Первых нарком охотно
У Чичерина корреспондент «Юманите». Это друг. Нарком охотно поясняет, что советская внешняя политика, как и политика, которую большевики проводят в самой России, — это политика производства. Дипломатия нацелена на оживление сельского хозяйства и промышленности, на экономическое сотрудничество Советской России с капиталистическими государствами.
— Неверно утверждать, что мы изменились, что мы от чего-то отреклись. Мы не Генрих IV. Изменились не мы, а наше окружение. Наши основные принципы остались теми же; только следует учитывать, что текущие проблемы всегда зависят от исторических условий.
В первый год своего существования Советская республика предложила экономическое сотрудничество — ей ответили экономической блокадой, — продолжает нарком. — Теперь возвращаются к прежнему, надеются приручить нас посредством торговли. Пути сошлись, англичане и русские хотят мира и торговли, лишь перспективы будущего у них разные. Англия поняла необходимость торговли, Франция стоит в стороне.
Нарком подходит к столу, протягивает корреспонденту номер «Нью репаблик», где красным карандашом отчеркнута заметка. Один из журналистов кропотливо изучил все сообщения из России, касающиеся Ленина, свел их воедино, получилась чудовищная ложь: Ленин с момента революции несколько раз арестовывался, бежал в Ригу, Архангельск и даже в Барселону…
— Мы даем это в нашу печать, — говорит нарком, — без всяких изменений, полностью. Пусть видят, как балуют иностранного читателя; не проходит дня, чтобы шайка профессиональных фальсификаторов не преподнесла ему самого разнообразного и самого фантастического меню.
Чичерин терпеливо разъясняет советскую политику, а в конце, когда корреспондент спрашивает, что передать от него рабочим французской столицы, говорит:
— Объясните, что мы достаточно стойки, чтобы не поддаваться на соблазнительные нашептывания, сулящие нам золотые горы. Пусть Франция последует примеру Англии, и она получит всевозможные выгоды.
Приветствуйте от нас Париж, некогда революционную столицу. Она уронила свой престиж, но по-прежнему дорога нам, и ее предместья, ее пригороды вскоре вернут ей ее былую славу. Ее девиз мог бы быть также и девизом Советской России, которая, как и она, «Fluctuat nec mergitur» [25] .
И закончил беседу упоминанием о надвигающемся страшном бедствии — голоде.
— Мы взываем к усилиям всех, кто вместе с нами хочет побороть этот бич.
Голод давал себя знать все трагичнее. Положение в наркомате было невероятно тяжелым.
25
«Качается, но не тонет» ( латин.) — девиз города Парижа.
В дни, когда накал драматических событий становился невыносимым, наркому приходилось откладывать в сторону неотложные дела и приниматься (в какой уж раз) за лихорадочные поиски средств спасения людей. Нужны экстренные меры. Кто поможет в этой атмосфере всеобщего несчастья? Исчерпав все возможности, Георгий Васильевич обращается с личной просьбой в представительства РСФСР за границей. Он не скрывает положения в Москве. Люди валятся с голоду, работать не с кем, накапливаются груды неисполненных дел и даже нерасшифрованных депеш. «Я не могу работать один за тысячу человек. Дело гибнет!» — восклицает Чичерин в одном из таких писем.