Чичваркин и «К». Лужники – Лондон, или Путь гениального торговца
Шрифт:
Но Чичваркин на этом не успокоился. От продавцов своих салонов он всегда требовал, чтобы те спрашивали посетителей, что они хотят купить, и заказывали потом указанные модели у закупщиков. Точно так же он сам работал и с партнерами «Евросети» – и операторами сотовой связи, и производителями телефонов. Если Чичваркину казалось, что покупателям не хватает какого-то телефона, он шел к операторам и рассказывал, что и как надо делать.
Помогал Чичваркин и операторам сотовой связи – помните, как он консультировал «Мегафон-Москва» перед запуском линейки тарифов «Прием»?
Чичваркин считает себя соавтором этого тарифа. «Это он немножко погорячился», – улыбается Разроев. Но признает, что его советы помогли сделать «Прием», который «Мегафон» ввел в октябре 2002 года.
Когда весной 2005 года Nokia выпустила дорогой телефон Nokia 8800
Зато он сполна заработал на другой идее, которую тоже считает своей. Один из сотрудников «Евросети» Денис Черников постоянно ходил с двумя телефонами. Когда Samsung выпустил в 2006 году тонкий телефонмоноблок X820, Черников купил две трубки и склеил их, чтобы носить вместе как один телефон. Увидев его, Чичваркин предложил Samsung сделать фактически то же самое – выпустить два телефона в одном корпусе. Такой нужно было продавать прежде всего в России, где многие ходят с двумя или даже тремя телефонами. А еще у нас телефоны продают не операторы, а независимые магазины, поэтому у нас в продаже телефоны «нелоченные» (от англ. lock – замок). В мире операторы обычно продают аппараты, которые могут работать только с их SIM-картами, – на телефонном новоязе их называют «лоченными», – чтобы владельцы субсидированных одним оператором телефонов не сбежали к другому с более выгодными тарифами. В России же пользователи готовы кропотливо сравнивать тарифы конкурентов, а потом менять в своем телефоне несколько SIM-карт в зависимости от того, в какой сети звонок дешевле. Для нихто Чичваркин и предложил сделать телефон на две SIM-карты.
«Женя действительно приложил к этому руку», – признает Дмитрий Кузнецов. И уточняет: в российском офисе Samsung идею «сдвоенного» телефона обсуждали давно, еще с начала 2000-х. Первым таким телефоном стал финский Benefon, в который можно было вставить две SIM-карты. Но «телефон» внутри всего один, его можно было по желанию переключить с одного номера на другой. В Samsung регулярно проводят мозговые штурмы, на которых сотрудники придумывают идеи для новых телефонов и услуг, и российский офис несколько лет подряд отсылал в штаб-квартиру предложение сделать полноценный «двойной» телефон, в котором бы работали два номера одновременно. Корейские «технари» уверяли, что сделать такое невозможно – двум телефонам в одном корпусе нужны две антенны, которые будут мешать друг дружке работать. Но в 2006 году этот аргумент перестал быть актуальным: китайская компания «Yulong» выпустила телефон для двух номеров, способный одновременно работать в конкурирующих цифровых стандартах второго поколения, GSM и CDMA.
Когда Кузнецов показал сайт Yulong, корейские инженеры не поверили своим глазам – а потом все равно отказались делать телефон на две SIM-карты. На него не будет спроса, говорили они. Вот тут пригодился Чичваркин: когда в Москву приехал вице-президент Samsung по Европе, Кузнецов попросил совладельца «Евросети» помочь и рассказать о возможных продажах в России «сдвоенных» телефонов. Их Чичваркин с Кузнецовым обсуждали и раньше, причем настолько плотно – что наверняка уже и не вспомнишь, кто первый предложил, говорит Кузнецов. Чичваркин пообещал менеджеру Samsung, что «Евросеть» сумеет продать много «двухсимочных» телефонов, и уговорил корейцев взяться за них. А потом еще он следил за их разработкой и подгонял инженеров, которые сначала вообще сделали модель аля Benefon с переключением между двумя номерами. Московский офис Samsung тогда отказался продавать эти телефоны в России, и их запуск пришлось отложить на полгода. Без Чичваркина этот телефон – корейцы его назвали Samsung Duos – скорее всего, вообще на свет не появился бы, признает Кузнецов. Впрочем, «чичефоном» они прозвали совсем другую модель из линейки Ultra. Ее в Россию Samsung тоже поставлять не хотела – думали, что не будут покупать. А Чичваркин заказал ее для «Евросети».
Без Чичваркина Samsung Duos скорее всего вообще на свет не появился бы.
После выпуска Samsung Duos никто из серьезных производителей телефонов долгое время ничего похожего не делал, пока осенью 2010 года Nokia не пообещала вскоре начать продажи недорогих моделей для двух номеров.
Чичваркин всегда относился критически к любому гаджету с точки зрения простоты и удобства его использования. К примеру, он не воспринимал компьютеры на основе Windows, а ноутбуки и смартфоны на базе Apple ему нравились. Сейчас он ходит с двумя iPhone последней модели: если нужно записать разговор, он включает на одном телефоне режим громкой связи, а на другом – диктофон. «Большим компаниям на таких, как Чичваркин, нужно тестировать удобство использования телефона», – уверен Разроев. Я спрашиваю Чичваркина, не собирается ли он заняться разработкой новых моделей в Британии. Нет, говорит он, раньше телефоны были нужны, чтобы «Евросеть» зарабатывала на их продаже. А отдельно на этом бизнесе состояния не сколотишь, считает Чичваркин.
5.4. Виртуальная «Евросеть»
Разроев работал с Чичваркиным и Артемьевым в те годы, когда бизнес «Евросети» рос, подобно лавине. Они неизбежно задумывались о том, что будет дальше, когда рост закончится.
Для сетей салонов связи самое естественное занятие – торговать услугами, недаром операторы платят комиссию. Поэтому наиболее логичный путь эволюции множества ларьков – стать оператором! Судите сами. Кто знает лучше продавцов самой массовой сети в России, что на рынке пользуется спросом, а что нет? Кто еще сможет лучше продавать SIM-карты или карты интернет-телефонии?
Первой сетью магазинов сотовой связи, мутировавшей в оператора, стала международная компания с британскими корнями Carphone Warehouse. Carphone Warehouse возникла в 1989 году – на несколько лет раньше, чем в России вообще появилась сотовая связь. Она могла бы быть ролевой моделью для всех российских сетей, если бы им нужна была какая-нибудь модель. Владелец «Связного» Максим Ноготков говорит, что, создавая сети салонов в России, никто не строил стратегические планы на пять лет вперед и не изучал опыт Carphone Warehouse, к примеру, чтобы использовать его у себя. Идея была простая: если у тебя есть пять магазинов и продажи в них растут безумными темпами, почему бы не открыть еще пять?
Тем не менее Carphone Warehouse стал оператором связи еще в 2001 году, когда купила британскую компанию Cellcom за 9,1 млн фунтов. А в 2003 году он стал оператором сотовой связи. Правда, не настоящим, а виртуальным. В развитых странах операторы сотовой связи вложили в строительство сетей миллиарды долларов и были рады любому новому абоненту. Поэтому появились виртуальные операторы – компании без своих сетей и вышек сотовой связи, просто перепродававшие услуги операторов. Зачем люди шли к «виртуалам»? Те могли обслуживать лучше непосредственных операторов. Например, в качестве виртуальных операторов преуспели компания бывшего музыкального продюсера Ричарда Брэнсона Virgin Mobile или киностудия Disney.
В России первым к бизнесу виртуальных операторов начал присматриваться «Мегафон-Москва». Он построил сеть в столице третьим после конкурентов – МТС и «Билайна», и абонентов ему сначала тоже не хватало. А после перехода в «Евросеть» Элдар Разроев загорелся идеей сделать виртуальным оператором и своего нового работодателя.
«Большая тройка» не обрадовалась тому, что их самый успешный партнер может превратиться в конкурента. «Нам придется пересмотреть отношения с «Евросетью», – пообещал представитель МТС. Но не пришлось: помогло Министерство связи. Оно заявило, что виртуальный оператор – нечто новое, нужно тестировать. А до конца тестирования, понятное дело, зарабатывать виртуальным связистам нельзя: вдруг все сломается? Потом министерство начало писать закон о виртуальных операторах, который приняли приказом только в декабре 2008 года – как раз когда Чичваркин продал «Евросеть» и уехал в Лондон. «Нам не позволили сделать виртуального оператора, и закон не вводили из-за нас», – уверен он.