Чичваркин и «К». Лужники – Лондон, или Путь гениального торговца
Шрифт:
Это был переломный момент. Долги компании постоянно росли и уже угрожали самому бизнесу, а тут владельцам предлагали избавиться от головной боли. Но они пожадничали, рассказывал мне Разроев: решили, что компания стоит больше, и в последний момент сделка сорвалась. Покупателям отказали за неделю до того момента, как они должны были получить $200 млн. Чичваркин вспоминает, что тогда он испугался: кроме продажи 10% акций «Евросети», он с Артемьевым должны были отдать в залог еще пакет акций компании. А при невыполнении «Евросетью» некоторых условий – каких, Чичваркин не говорит – основателям компании грозила уголовная ответственность. Когда сделка сорвалась, у русского партнера, готовившего ее в фонде, во время звонка акционеров «Евросети» случился культурный шок – он в первый раз в жизни получил отлуп, говорит Разроев. Сам Разроев после этой истории уволился через месяц.
Инвесторы поспешили всего на какихто
С ним соглашается и нынешний президент «Евросети» Александр Малис. По его словам, даже внутри России восприятие людей отличается: например, в Санкт-Петербурге до сих пор на хулиганистую сеть салонов смотрят свысока и покупают в ней телефоны не так активно, как в других регионах.
В итоге всю компанию продали в сентябре 2008 года предпринимателю Александру Мамуту приблизительно за те же деньги, от которых отказались годом раньше при продаже 10% акций. Подробнее об этом – в следующей части книги.
Часть II
Телефонные войны
От автора
Верю – не верю
Так уж получилось, что история про Чичваркина состоит из двух автономных частей. Сначала он вместе с Артемьевым создал самую быстрорастущую розничную сеть в мире и заработал с ее помощью десятки или даже сотни миллионов долларов, а потом еще умудрился не дать заработать на «Евросети» другим – от воришек до людей в погонах.
Чтобы разобраться в непростых взаимоотношениях «Евросети» и ее конкурентов с правоохранительными органами, я использовал все возможные источники информации. Больше всего мне о них рассказали бизнесмены – владельцы розничных сетей, российские сборщики компьютеров, сотрудники московских офисов иностранных производителей техники. Общение с милицией у меня както не заладилось. Среди нынешних и бывших сотрудников БСТМ – и, в частности, 38-го отдела управления «К» – желающих общаться не нашлось. Я пытался договориться о встрече с ними через коллег, которые пишут о милиции в газетах, – но все впустую. Сначала со мной согласился разговаривать теперь уже бывший оперуполномоченный отделения по борьбе с незаконным оборотом радиоэлектронных средств 38-го отдела управления «К» БСТМ Владимир Князев, он уволился из МВД 31 декабря 2010 года. Он с ходу предложил мне написать книгу в соавторстве. Но по пути на встречу со мной Князев успел переговорить с бывшими коллегами и отчего-то сразу передумал общаться.
Не помогли мне и в Следственном комитете. «Ты просто объясни, у нее задача такая: чтобы, несмотря ни на что, наш комментарий был в этой программе», – отчетливо инструктировал свою помощницу руководитель управления взаимодействия комитета со СМИ Владимир Маркин, когда я позвонил ему по телефону. «Значит, на мои вопросы тоже ответят!» – воспрял я духом. Рано радовался: Маркина интересовал лишь один вопрос, какое СМИ я представляю. Разговаривать с автором будущей книги он не захотел.
Проиграет ли из-за этого книга? Конечно, проиграет – в любом конфликте у каждой стороны своя правда, и самый простой способ узнать ее – напрямую пообщаться со всеми участниками. Другое дело, что разговор с милиционерами не оченьто получается и у других журналистов. Обычно сотрудники правоохранительных органов предпочитают рассказывать газетчикам и авторам телепередач о своих достижениях или «новых перспективах» в громких делах, причем всегда на условиях анонимности. Особенно по части анонимных эксклюзивов в деле Чичваркина преуспели «Коммерсант» и информагентство «Росбалт». Но, как правило, такие заметки почему-то получаются однобокими – журналисты забывают позвонить другой стороне и просто пересказывают речь анонимного собеседника, не особенно перепроверяя: да и как проверишь информацию по уголовному делу, если ты не следователь
– Вы видели обращение Чичваркина? Или хотя бы слышали о нем?
– Я слышал. Но что я об этом могу сказать, будучи человеком на службе? Комментировать это невозможно.
– Он обвиняет вас в преступлениях.
– Где? Там? В какомто конкретно? Меня лично?
– Вы не совершали того, в чем вас обвиняют?
– Конечно же нет! Там 100%, я думаю, лжи, если даже не больше. Но говорить чтото по делу я не могу. Я служу в органах, выполняю поручения следователя, веду оперативно-розыскную деятельность, обладаю тайной следствия… Вот этот человек чтото может сказать? Нет.
– Вам не обидно, что вас обвиняют на всю страну?
– Довольно странно было бы обижаться. На кого обижаться? На человека в розыске, который занимается отстаиванием своих интересов. За что?
Судите сами, нужны ли вам такие отговорки и как они могут помочь разобраться в деталях конфликта.
Тем не менее свою позицию и аргументы по делам Чичваркина правоохранительные органы озвучивали, и публично. Про контрабандистов и продавцов вредных мобильных телефонов из «Евросети» руководство БСТМ МВД рассказывало на прессконференции в «Интерфаксе» в апреле 2006 года, и коллеги тогда сняли ее на видео. А в суде по делу экспедитора Власкина, представители прокуратуры обвиняли вице-президента Бориса Левина и его подчиненных – их выступления есть в протоколах суда. Ровно те же самые обвинения предъявляли и Чичваркину.
Разумеется, проверять и уточнять нужно и слова моих собеседников. Тот же Чичваркин мне не клялся говорить только правду ни на Библии, ни на трехтомнике «Атлант расправил плечи». И раньше он не всегда был до конца откровенен с журналистами: к примеру, ярост-но отрицал всякие переговоры о продаже «Евросети» до сентября 2008 года, когда они с Артемьевым продалитаки компанию. Поэтому самую большую ценность для меня представляли факты и поступки – и Чичваркина, и тех, кто его обвинял в нарушении закона.
Глава 6
Как украсть телефон
6.1. Опасная работа
– Митя, что это? – разобрал Дмитрий Канунников сквозь сон крик жены ранним майским утром в 2003 году.
Канунниковы – муж Дмитрий, жена Оля и маленькая дочка Алинка – снимали тогда квартиру в Подмосковье, и утром буднего дня жена собиралась на прогулку с ребенком. Тридцатипятилетний отец семейства уловил нотки ужаса в голосе жены, и сон как рукой сняло: он вскочил с кровати рывком, натянул и бросился на голос. Она стояла у едва открытой двери и указывала на чтото неразличимое в дверном проеме внизу рядом с полом:
– Митя, я увидела, там чтото есть снаружи! Хорошо, что не дала Алинке пойти первой!
– Оля, отойди назад, – распорядился муж, пробрался к двери и принялся напряженно вглядываться в темноту.
Бесполезно – как он ни пытался устроиться поудобнее, в двух-трехсантиметровую щель ничего толком разглядеть не смог.
– Представь, ты обычного роста, у тебя щель, и что ты увидишь! – Канунников горячится даже сегодня, когда вспоминает то майское утро. Ему до сих пор страшно при мысли, что могло случиться восемь лет назад. Коренастый, среднего роста и стриженный наголо – внешность и осанка Канунникова выдают бывшего военного. Он окончил военный институт иностранных языков по специальности английский и фарси, а одно время его даже готовили к войне в Афгане и преподавали дари, литературный язык иранцев. Военная выучка сработала и в то майское утро. «Береженого бог бережет», – подумал Дмитрий, выпроводил семью на балкон и набрал «02». Прибывший к его квартире наряд увидел под дверью квартиры Канунниковых растяжку с гранатой РГН, из которой натянутая как струна проволока уже почти вынула чеку.