Чингисхан. Пенталогия
Шрифт:
Поднимаясь по склону, Субудай гнал коня по ухабам и кочкам. Второй перевал представлял собой узкий проход через горы, и шах справедливо отказался от этого маршрута, учитывая размеры своего войска. Однако этот путь вполне подходил для колонны по десять всадников в ряд. Забираясь все выше, Субудай смотрел вниз на поля и блестящую красную рану, что отметила место кровавого сражения. Местами кровь еще искрилась на солнце, но, быстро высыхая, становилась бурой. И по этому бурому пятну на земле плыли тумены Джучи и Джебе. Даже с огромного расстояния Субудай видел их медленное движение,
Затем скалы закрыли обзор, и Субудай уже не мог видеть, как тумены Джучи и Джебе помчались на перевал следом за армией шаха. Пусть стрелки Хачиуна истратят на нее весь запас стрел, эта армия едва ли заметит потери, оставаясь по-прежнему слишком опасной для небольшого войска Чингиса, которое он собрал под Отраром. Тем не менее Субудай был доволен проведенной операцией. Он продемонстрировал силу отрядов, действующих самостоятельно, и показал, как надо воевать с медлительным и неповоротливым врагом. Впереди Джелме торопил своих, и, глядя на него, Субудай улыбнулся неиссякаемому энтузиазму и энергии старшего товарища. Все сознавали, что получат еще один шанс наброситься на врага, если успеют пройти через горы раньше, чем шах окажется на открытой равнине. И Субудай понимал, что уже не сможет применить тактику «осиной» атаки. Если он верно рассчитал время, то правый фланг шахского войска первыми встретят лучшие из двадцати тысяч воинов. Стрелы почти закончились, но щиты и мечи довершат то, что было начато в этот день.
Глава 14
В лучах утреннего солнца Чингис резко повернулся, заставив Хасара вздрогнуть. Чингис увидел, что пришел младший брат, и переменился в лице, приняв менее устрашающий вид, хотя все еще было заметно, что он в напряжении. Последние два дня, пока его люди сражались и гибли по ту сторону гор, Чингис пребывал в смятении и расстройстве. Если бы стены Отрара были хоть чуточку тоньше, хан заставил бы катапульты трудиться денно и нощно. Но сейчас это было лишено смысла, и Чингис выжидал. Наступление шахской армии волновало его сильнее, чем взятие города. Но бездействие изводило хана до мозга костей.
– Скажи мне добрую новость, – потребовал Чингис.
Хасар замялся с ответом, и хан снова нахмурил брови.
– Тогда говори, что есть, – сказал он.
– Дозорные сообщили о сражении у перевала. Полководцы сократили число шахских солдат, но армия осталась почти невредимой. Хачиун выставил лучников на высокие склоны. Они убьют много людей, но, если войска не дрогнут и не побегут, шах пройдет перевал. Ты сам это предвидел, брат.
Чингис сжал левую руку в кулак с такой силой, что та задрожала.
– Скажи, как остановить двадцать тысяч солдат, которые могут ударить нам в спину, и я встану на пути шахского войска, как только оно пройдет перевал, – ответил Чингис.
Хасар перевел взгляд на город, который как будто смеялся над приготовлениями своих врагов. Пять полных туменов, отозванных из лагеря, лишь ожидали приказа, и каждая минута упущенного времени больно ранила Чингиса. Он полностью сознавал риск, на который пошел. Собирая все доступные силы, хан оставил своих жен и сыновей, Угэдэя и Толуя, без защиты. Когда на другой день взошло солнце, говорить с ханом осмеливался только Хасар, но и тот не предложил брату ни одного решения.
Так же как и его брат, Хасар понимал, что гарнизон Отрара ударит им в спину, как только завидит знамена шаха. Монголы будут раздавлены. Хасар знал, что не обладает ни талантами Субудая, ни разумностью Хачиуна. Но Хасар видел только одно решение. Они не могли взять Отрар. Единственное, что они могли сделать, – отступить, уведя за собой свои войска. Все же Хасар выжидал, что скажет Чингис.
Серый дым погорелого городского посада рассеялся за последние несколько дней. Воздух был теперь чист и горяч. Чингис смотрел на свое войско, а неприступный город молчаливо ждал освобождения.
– Наступят другие времена, брат, – теряя терпение, произнес Хасар. – У тебя будут другие сражения.
– Предлагаешь мне отступить, Хасар? – ответил Чингис, снова поворачиваясь к брату.
– Это лучше, чем быть убитым, – пожал плечами Хасар. – Если отведешь тумены на десять миль к северу, шах объединит войско с гарнизоном Отрара, и тогда мы наконец встретимся с одной армией и без всякой угрозы с тыла.
– На десять миль в горы и равнины, которые они знают лучше нас? – презрительно фыркнул Чингис. – Они будут преследовать и убивать нас по пути до самого дома, и даже мои военачальники не смогут остановить их. Но если я подойду к перевалу, у шаха не будет возможности для маневра… Поздновато, брат. Вряд ли теперь успею добраться до перевала раньше захода солнца. Время – наш враг. – Внезапно Чингису пришла в голову мысль, и он замолчал. – А что тот человек, который был твоим помощником? Самука? Он предан нам?
Хасар пытливо сощурил глаза, соображая, что задумал Чингис.
– Разумеется, – ответил Хасар.
Чингис резко кивнул. Он принял решение.
– Дай ему пять тысяч бойцов, и пусть стережет город до моего возвращения. Выигрывать сражение не обязательно. Главное – удержать их здесь и не дать ударить нам с тыла. Скажи ему, что мне требуется время и он должен добыть его.
Хасар ответ дал не сразу. Тумен Чагатая стоял к городу ближе, чем отряды Самуки, но Хасар понимал, что Чингис не пошлет сына на верную смерть, которую, казалось, готовил Самуке.
– Хорошо. Очень хорошо, брат. Я передам ему.
Но Чингис уже вскочил в седло и разворачивал скакуна, намереваясь занять свое место во главе монгольского войска. Разрезая ряды всадников, Хасар помчался напрямик, чтобы разыскать Самуку.
Когда Хасар нашел его, Самука стоял рядом с Хо Са. Командиры обсуждали боевое построение, но, как только увидели Хасара, замолчали, и лица обоих мгновенно просветлели. С волнением в груди Хасар жестом увел их в сторону от других командиров и заговорил тихим голосом:
– Наш повелитель Чингис приказывает тебе остаться здесь, Самука. Возьмешь пять тысяч лучших лучников и будешь удерживать город до нашего возвращения.
Хо Са онемел, точно его хватил удар. Карие глаза Самуки на мгновение встретились с глазами Хасара. Все трое знали, что Самуке вынесен смертный приговор. Гарнизон Отрара будет сражаться отчаянно, чтобы вырваться на свободу.
– Они приложат все силы, чтобы прорваться наружу, – продолжил Хасар. – Предстоит кровавая работенка.
Смирившись со своей участью, Самука кивнул. Пяти тысяч воинов не хватит, чтобы удерживать двое ворот. Вдруг его посетила мысль, и Самука взглянул на Хо Са.