Чингисхан. Пенталогия
Шрифт:
Самука произнес несколько крепких слов, хотя и предвидел такую возможность. Его люди ни на минуту не прекращали расстреливать рвущихся из города всадников. А между тем сотни хорезмийцев строились в шеренги под городской стеной, недосягаемые для монгольских стрел. Самука подозвал гонца и отправил его на другой конец города, где стоял Хо Са. Если его воины еще не были задействованы, гонец имел распоряжение взять несколько сотен и ликвидировать новую угрозу. Веревки одна за другой свешивались со стен. Все больше и больше хорезмийцев спускалось вниз, пополняя и без того уже плотные ряды пеших воинов на земле. Противник становился увереннее и смелее. Наконец враги
Если бы отрарские военачальники решили обойти его с тыла, Самуке пришлось бы преградить врагам путь и отбросить назад. Он пока еще не мог позволить им уйти на помощь армии шаха. Самука не упускал их из виду. Однако разгневанный наместник явно поручил солдатам устранить монголов. Наступая, враги перешли на бег, и Самука отдал приказ стрелять по ним. Когда противник приблизился, подвижной отряд из пятисот лучников встретил их залпом. Стрелы достигли цели, но врагов было много. Все больше и больше их спускалось по веревкам со стен. И вот первые шеренги хорезмийцев вступили в схватку с монголами. От злости и отчаяния Самука крепко сжал зубы.
Его люди сражались отважно и яростно, когда четыреста монгольских всадников объехали город и налетели на всем скаку на пеших защитников Отрара. Осыпав врагов градом стрел, монголы обнажили клинки и врезались в ряды противника, жестоко разя врагов направо и налево. Поначалу стремительная атака принесла монголам успех, но на каждого всадника приходилось по три или даже четыре хорезмийца. На глазах у Самуки монголов убивали одного за другим, и вскоре наступление захлебнулось. Осаждаемые со всех сторон, они бились до последнего вздоха, но мусульмане урезали их число до нескольких десятков. Воины яростно защищались, но наконец пали и они. Почти десять тысяч хорезмийцев снова сомкнули ряды, и Самука громко взревел. Осталось последнее средство, хотя и его было недостаточно.
А за железными воротами уже стояли новые шеренги всадников. Они ликовали и поднимали щиты, зная, что победа идет к ним в руки.
В конце концов Самука вынул из-под седла шелковый стяг и поднял над головой. Самука взглянул на холм за спиной. По лицу пробежала тень. Затем последовал треск. Катапульты вступили в дело.
Огромные и тяжелые глиняные ядра ворвались в городские ворота Отрара. Вынув стрелу, наконечник которой был обмотан промасленной тканью, Самука протянул ее воину, чтобы поджечь наконечник от огня факела. Как только в ворота влетели еще два ядра, Самука хорошенько прицелился и пустил стрелу.
Выстрел был вознагражден взрывом пламени, охватившим ворота и тех, кто пытался в этот момент выскользнуть через них. Китайский огонь являл жуткое зрелище. Жар пламени чувствовался так далеко, что многие монгольские лошади беспокойно попятились назад, и всадникам пришлось успокаивать их. Катапульты на холме продолжали работать. Ядра с зажигательной смесью летели в ворота, добавляя ада, и вскоре раскаленные железные створы сами начали светиться. Самука понял, что может на какое-то время забыть о воротах. Никто не прошел бы сквозь это пламя живым. Самука намеревался присоединиться к Хо Са у ворот с противоположной стороны города, пока с этой бушевал огонь, но планы были разрушены. Слишком много вражеских воинов спустилось со стен.
Монголы направили на них луки, и, когда враги повалились на землю, Самука встряхнул головой, приводя мысли в порядок. Пешие воины не представляют угрозы Чингису, напомнил себе Самука. И резкий звук сигнального рога заставил монголов развернуть коней к командиру.
Указав мечом направление, Самука пустил коня вскачь. Самука пронесся вблизи горящих ворот, чувствуя жар огня на щеке. Невзирая на близость врагов, город продолжал изрыгать новые партии солдат. Они скользили по веревкам вниз, чтобы заменить павших, но теперь никто не препятствовал им.
Странно было оставлять поле сражения. Отрар имел немалые размеры, и, объезжая его вокруг, Самука краем глаза замечал размытые очертания людских фигур, скользящих по стенам. Всадники Самуки мчались за ним. Он слышал топот копыт, запах гари и дыма. Он не знал, надолго ли хватит запасов горючих ядер, и корил себя за то, что не придумал способ удержать оба выхода из города.
Самука услышал голоса людей Хо Са раньше, чем увидел их. Одним сильным движением правой руки он вынул свой лук из мешка. Стены города летели мимо, голоса становились все громче. Наконец взору Самуки открылась сцена кровавой битвы.
Самука с первого взгляда понял, что Хо Са пытается во что бы то ни стало удержать вторые ворота. Не имея поддержки катапульт, командир и его воины были оттеснены назад мощной волной хорезмийцев, которые дико орали, доходя в своем неистовстве до того, что вырывали стрелы из тела и продолжали идти вперед, оставляя кровавые следы на земле.
Последняя тысяча всадников Самуки ударила в спину врага, рассекая его ряды с таким мощным напором, что монголы едва не примкнули к воинам Хо Са. Но вскоре атака захлебнулась, кони гибли или застревали в плотном кольце мертвых врагов. Самука потянулся за стрелой, но колчан оказался пуст. Бросив лук, Самука снова обнажил меч.
Хо Са сражался за каждую пядь земли, но его воинов теснили назад. Самука хрипел и рычал, пытаясь из последних сил прорваться к нему, но враги покидали город и неслись следом. Самуке казалось, что его поглотила темная морская пучина.
Солнце клонилось к западному краю неба. Самука понял, что ведет бой уже несколько часов. И все же недостаточно долго. Вторые ворота стояли в ста шагах от него, но были свободны от пламени. Самука видел, что всадники выезжают оттуда, но не вступают в бой, а уносятся прочь беспорядочной массой. Самука громко закричал от гнева и отчаяния. Даже небольшое конное войско, ударив в спину Чингису, могло бы коренным образом повлиять на исход сражения.
Сбросив мертвое тело врага с правой ноги, Самука смахнул кровь, брызнувшую в глаза. Из пяти тысяч бойцов, которых дал ему Хасар, в живых оставалось только несколько сотен. Потери противника намного превосходили число монголов, но теперь все было кончено. И все-таки Самука почему-то все еще верил, что выживет, несмотря ни на что. Даже сейчас он едва ли мог представить себе, что его тело останется остывать на этой каменистой земле.
Пытаясь привлечь внимание Хо Са, Самука кричал его имя, невзирая на столпившихся вокруг врагов, которые хватали Самуку за ноги, стараясь стащить с коня. Самука отбивался от них, пуская в ход и ноги, и меч, наконец Хо Са увидел своего командира. В первый миг Хо Са показалось, что тот зовет его на подмогу, но Самука показал мечом на уносящихся прочь вражеских всадников. Хо Са едва успел повернуть голову в указанном направлении, как вражеский клинок рассек ему шею. Хлынула кровь. Хо Са повалился на землю.