Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
И римляне подтвердили ожидания Эйриха: через каменное ограждение перелетели сначала стрелы, а затем и легионерские дротики. По двери застучало, Эйрих увидел шесть дротиков, пробивших древесину, но не сумевших пройти полностью. На фоне кто-то вскрикнул, но никто и не ждал, что щиты полностью защитят всех.
– Nobiscum Deus!!! – раздалось из-за ограды.
Таким образом римляне обозначили, что бог с ними, а значит, их дело правое.
– Начали! – приказал Эйрих, берясь за деревянную балку, лежащую под ногами.
Каменную насыпь они сделали перед склоном, который сам по себе осложняет штурм. Но это было не все, потому что сейчас сорок человек, включая рабов, взялись за балки, размещенные под насыпью, рванули и обрушили на наступающих римлян небольшой камнепад. Довольно-таки крупные камни
Плотная атакующая формация, представляющая собой сильно смешавшуюся «стену щитов», явно не ожидала, что настолько большую массу камней можно хоть как-то сдвинуть. Камни опрокинули первые ряды римлян, смешали следующие и полностью остановили штурм. Но это было еще не все…
– В атаку!!! – прокричал Эйрих, вскидывая лук.
Раненые готы, те, кто способен был стоять на ногах и держать оружие, кинулись через остатки насыпи и нанесли удар. Эйрих же открыл огонь по лучникам, с выпученными глазами смотревшим на происходящее безумие.
Встретить противника достойно пораженные каменной лавиной римляне не смогли, поэтому началась бойня, в которой готы рубили не успевших подняться легионеров.
Квестор Тулий Гамала находился в отдалении вместе с небольшим резервом. От него сейчас требовалось принятие срочных решений, но он преступно медлил. Эйрих даже хотел заорать ему, что пора бы вводить резерв, но это бы еще больше насторожило римлянина.
«Лишь бы не скомандовал отступление!» – подумал Эйрих с беспокойством.
Но квестор не подкачал и лично повел резерв для поддержки так неудачно начавшегося штурма.
Эйрих не спешил с сигналом, видя, что обстановка пока что складывается в его пользу: римских штурмовиков удается сдерживать, поэтому выгоднее дождаться полного вовлечения резерва в бой.
Римляне сопротивлялись, пытаясь восстановить формацию и оттеснить готов за остатки ограды. Их воинские качества были на высоте, и Эйрих не сомневался, что его воины после такой неожиданности, как катящиеся со склона камни, пали духом и позволили бы себя убить. Но расклад боя был крайне невыгодным для легионеров, что обусловлено очень нехорошей диспозицией, вынудившей квестора бросить в бой резерв. Бросать резерв в бой – это один из самых худших сценариев, когда речь идет о начальной фазе битвы.
Сам Эйрих в прошлой своей жизни небезосновательно считал, что если обстоятельства обрекают тебя вводить резерв в самом начале схватки – это значит, что противник уже переиграл тебя или ты сам оказался недостаточно компетентен, чтобы вести своих людей в бой.
«Но чего ждать от обычного квестора?» – подумал Эйрих, пуская стрелу в скопление лучников.
В ответ ему летели стрелы, но он вовремя укрывался за удерживаемой Альвомиром дверью, обогатившейся уже на добрый десяток стрел. Эйрих отметил, что стрелы имеют трехгранные наконечники [52] . Сложное изделие, причины изготовления которого Эйриху не совсем понятны. Сам он, осознавая необходимость борьбы с бронированными противниками, использовал шиловидные наконечники, которые его полностью устраивают. Правда, шиловидные часто ломаются, потому что готы делают их как-то неправильно…
52
Римляне вообще довольно неплохо соображали, когда речь шла о военном деле, поэтому неудивительно, что они применили вдумчивый подход для решения задачи традиционно низкой бронебойности стрел. Если всякие там варвары считали, что надо сделать стрелу шиловидной, чтобы лучше протыкать покрытых кольчугой противников, то вот римские военные конструкторы посчитали, что этот метод для дегенератов. Они опытным путем установили, что дело не в том, что широкая стрела недостаточно хорошо проходит через броню, а в том, что она легко об эту броню гнется, поэтому большая часть ее энергии переходит в деформацию. Ну и вообще при сгибе или переломе стрелы уже не может идти и речи о пробитии брони.
Варвары,
Римлян это все нисколько не устраивало, поэтому они прорабатывали классическую технологию, что привело к изобретению трехгранных наконечников. За этими наконечниками чувствуется инженерный подход, потому что назначение третьей грани очевидно далеко не всем. Кому-то может показаться, что кровожадные римляне просто хотели причинить своим врагам больше страданий, но этот кто-то будет не совсем прав. Римляне редко что-то делали просто так, и серьезно усложнять производство наконечников исключительно ради мучений противника – это не их метод.
Третья грань, как уже ясно из вышеописанного в этой сноске, ультимативно увеличивала прочность стрелы и не позволяла ей ломаться или гнуться. Соответственно, такая стрела была способна отлично пробить кольчугу, или что там эти варвары на себе носят, а затем поразить самого варвара, при этом, к слову, причинив ему массу страданий, что выведет противника из строя до конца боя или даже, если ему особо не повезет, насовсем.
Могут ли очень иммерсивные шиловидные наконечники будущего похвастаться такой же убойностью? Нет. Это не значит, что абсолютно все наконечники римских стрел были именно такими, потому что важно понимать, что не было тогда никаких заводов с ГОСТами и ОТК, но я говорю об их понимании принципа.
Мастерство стрельбы из лука у римлян было слабенькое, где-то на уровне Эрелиевы, которая только на пути становления лучника. Или у них такое считается достойным уровнем, или это какие-то плохие лучники.
Размен стрелами не увлекал, потому что противник слишком сильно уступал Эйриху в мастерстве. Он положил шестерых, прежде чем резерв квестора завяз в бою. Встав за импровизированный щит, Эйрих снял рог и подал протяжный сигнал.
Вновь выходя из-за укрытия, он по касательной поймал стрелу, сильно дернувшую кольчугу. Болезненно, но несмертельно.
– Псиная порода… – озлобленно процедил он и вернулся обратно за дверь.
Альвомир имел отрешенный взгляд, и было непонятно, о чем он думает и думает ли вообще.
«Наверное, мечтает о вечере, когда ему дадут еду и можно будет поспать до самого утра», – предположил Эйрих, обходя гиганта, чтобы выскочить с другой стороны.
Впрочем, необходимости продолжать перестрелку с лучниками уже не было. Ниман Наус показался из леса во главе припрятанного до поры до времени отряда. Прием был банальным, избитым и неоднократно провернутым Эйрихом в прошлой жизни, но он почему-то почти всегда срабатывает.
Вероятно, квестор рассматривал такой вариант развития событий, но отбросил его как маловероятный. Ожидающий своего часа резерв делает такой банальный прием напрочь неэффективным. Но квестор Тулий Гамала недооценил или, наоборот, переоценил Эйриха, поэтому сейчас римляне получат удар в тыл, хотя перед этим умрут лучники.
– Альвомир, пора, – произнес Эйрих.
Здоровяк отпустил импровизированный щит, водрузил себе на голову тяжелый шлем со сплошной кольчужной сеткой, после чего вооружился своим топором и пошел в решительную атаку.
Эйрих, оставшийся без абсолютной защиты, которая побежала убивать все, что не имеет на плече белой ленты, активно задвигался, непрерывно наблюдая за лучниками, которые в запале боя продолжали слать стрелы, но еще не видели угрозу, вышедшую из чащи.
Выпустив еще три стрелы и едва не словив одну, он поместил лук в саадак, подхватил свой щит и извлек топор из поясной петли. Время вступить в рубку, потому что это хорошо для репутации славного воина.
К моменту, когда Эйрих преодолел ограду и вступил в кровавую зарубу, воины отряда Науса уже начали истреблять лучников, ошеломленных ударом с тыла.