Чингисиана. Свод свидетельств современников
Шрифт:
Охотившийся в ту пору на реке Онон на птицу Есухэй-батор повстречался с Их чилэду из племени Мэргэд*, который, взяв в жены девушку из племени Олхунуд, возвращался теперь восвояси. Есухэй-батор заглянул в возок и увидал в нем несравненной красоты девушку. Он тут же поскакал домой, позвал с собой старшего брата Нэхун тайши и младшего брата Даридай отчигина,
Завидев конную погоню, убоялся Их чилэду, стеганул своего каурого коня по ляжкам и поскакал прочь по склону горы. Трое преследователей, скача друг за дружкой, не отставали. Их чилэду обогнул сопку и возвратился к возку, в котором его ожидала жена. Огэлун ужин* воскликнула тогда: «Ты понял, что замыслили те трое?! Уж слишком подозрительны их лица. С тобой они расправиться хотят. Любимый, коли в здравии ты будешь, жену себе достойную отыщешь.
У нас в повозке каждой девушка сидит, В возке любом невеста ожидает.А коль у новой суженой твоей другое имя будет, прозвание Огэлун дай ей. Сейчас подумай о себе! Вдохни мой запах на прощанье и тотчас прочь скачи».
С этими словами Огэлун сняла свою нательную рубашку и подала ее Их чилэду. Когда он нагнулся с коня и взял ее, из-за холма показались трое преследователей. Их чилэду стеганул по ляжкам своего каурого коня и умчался прочь вверх по реке Онон.
Семь перевалов перевалили трое его преследователей, пока гнались за ним. Да так и не догнали, отступились, повернули назад к возку. И взяли они Огэлун и повезли. Есухэй-батор вел на поводу ее лошадь, старший брат его Нэхун тайши ехал впереди всех, а младший — Даридай отчигин следовал сбоку. И возопила тогда Огэлун ужин:
«За что, скажи, за что, мой Чилэду, Такую бог нам шлет судьбу-беду! Тебе — в степи широкой голодать, Скитаться у ветров на поводу. А мне где косы расплетать-сплетать? Куда же без тебя я побреду?!» И стенала она так, что Река Онон вздыбилась волнами, А бор лесной заколыхался, будто от ветра. Даридай отчигин увещевал Огэлун: «Кого ты ласкала, кого обнимала, Тот ныне на той стороне перевала. По ком убиваешься ты и рыдаешь, Уже пересек рек и речек немало. Стенай не стенай, он тебя не услышит, Дорогу к нему ты бы не разыскала; Ни тени его, ни следа не увидишь, И лучше бы было, чтоб ты замолчала».И привез Есухэй-батор Огэлун в дом свой и женою сделал своею. Вот и весь сказ о том, как Есухэй-батор взял себе в жены Огэлун ужин.
Тем временем Хамаг Монгол и тайчуды собрались на берегу реки Онон в местности, именуемой долиной Хорхонаг, и, сговорившись, поставили над собой ханом Хутулу*, ибо плененный Амбагай-хан заповедал передать слово свое двоим — Хадану и Хутуле.
В чести у монголов пиры да танцы. Потому, возведя Хутулу на ханский стол, они пировали и плясали под священным раскидистым деревом Хорхонагским* до тех пор,
Пока ребра не треснули, Пока ноги не отвалились.И как стал Хутула ханом, пошел он вместе с Хадан тайши в пределы татарские, чтобы отомстить им, как было завещано Ам-багай-ханом. И бились они с Хутун барахом и с Жали бухом татарскими все тринадцать раз, но так и не смогли
ОтмщениемИ воротился Есухэй-батор восвояси*, захватив в полон татарских Тэмужин Угэ, Хори буха и других, а жена его, Огэлун ужин, тем временем разрешилась Чингисом* в местности, называемой Дэлун болдог*, что на Ононе.
И родился Чингис, сжимая в правой руке сгусток крови величиной с пальчик*. И нарекли ему имя Тэмужин*, ибо рожденье его совпало с пленением татарского Тэмужин Угэ.
II
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ЧИНГИСХАНА
От Огэлун ужин родилось у Есухэй-батора четверо сыновей — Тэмужин, Хасар, Хачигун и Тэмугэ*. И родилась у них дочь, и нарекли ее Тэмулун. Когда Тэмужину исполнилось девять лет, Жочи Хасару было семь, Хачигун элчи — пять, Тэмугэ отчигину — три года; Тэмулун и вовсе лежала в люльке.
И когда исполнилось Тэмужину девять лет, Есухэй-батор отправился вместе с ним к родичам жены — олхунудам сватать сыну невесту*. На по л пути между урочищами Цэгцэр и Чихургу повстречали они Дэй сэцэна из племени Хонгирад*.
«Сват Есухэй, куда путь держишь?» — спросил Дэй сэцэн.
«У олхунудов, родичей жены, хочу посватать я невесту сыну», — ответил Есухэй.
«Мне люб твой сын, — Дэй сэцэн молвил.— У отрока в глазах огонь, И ликом светел он.Сват Есухэй, поверишь, прошлой ночью сон удивительный привиделся мне вдруг: как будто птица, белый сокол, в когтях неся луну и солнце, спустилась на руки ко мне. Другим уже я говорил: «То — доброе знамение судьбы!» И вдруг приехал вместе с сыном ты! Сну моему не это ль изъяснение? Да сон ли это был?!
То — знак во сне явившегося гения-хранителя Хиадов*. Мы, хонгирады, исстари
Чужие земли и народы не воюем, Мы светлоликих дочерей милуем, Статью, красой не заблещут покуда. Черного мы запрягаем верблюда, Деву в возок-одноколку посадим, С ласкою в ханскую ставку спровадим. Из хонгирадского рода невеста С ханом поделит высокое место. Нет у нас тяги ни к битвам, ни к войнам. Дело другое считаем достойным: Дочку, что выросла в холе да в ласке, В путь снаряжаем мы в крытой коляске. Ставим в упряжку верблюда седого — Вот и невеста для хана готова. С ханом высоким, довольна судьбиной, Сядет достойной его половиной. У хонгирадов издревле пригожестью пленяли девы, Блистали наши жены красотой; Со славой этой из поколенья в поколенье жили мы. Сыны у нас хозяйничают в отчине своей, А дочери пленяют взор заезжих женихов. Сват Есухэй, войди в мой дом. Есть малолетняя дочурка у меня. Взгляни и оцени».