Чингисиана. Свод свидетельств современников
Шрифт:
Самого Тогтога бэхи едва не застали врасплох и спящим не захватили. На его счастье, подданные его — рыбаки и охотники на соболей и дзейренов, что сидели на берегу реки Хилго, известили его в ту же ночь о приближении врага. Получив такое известие, Тогтога бэхи вместе с Дайр усуном и немногочисленными нукерами своими бежал вниз по реке Селенге в пределы баргузинские. И преследовали мужи наши бежавших той ночью вниз по реке Селенге мэргэдов и разор им чинили великий.
А Тэмужин скакал тут же, разыскивая средь бегущих мэргэдов супругу свою. «Бортэ, Бортэ!» — кричал он, зовя ее. И узнала голос Тэмужина супруга его Бортэ ужин; вместе со старухой Хоогчин соскочили они с возка и бросились к нему и ухватились за поводья коня его. И признал он при свете светила ночного супругу свою Бортэ ужин и заключил ее в объятия свои. И тотчас отослал он человека к Торил-хану и
И беженцы мэргэдские заночевали той ночью там, где их застигла темень. Вот и весь сказ о том, как Бортэ ужин была вызволена из плена мэргэдского и вновь соединилась с Тэмужином.
А помнится, началось все с того, что в то злополучное утро Тогтога бэхи из племени Удуйд Мэргэд, Дайр усун из племени Увас Мэргэд и Хатай дармала из племени Хад Мэргэд с тремястами ратниками своими ополчились на Тэмужина и родичей его, возжаждав отомстить за отнятую Есухэй-батором у младшего брата Тогтога бэхи — Их чилэду — невесту Огэлун. Преследуя Тэмужина, вороги мэргэдские трижды обошли Бурхан халдун, но так его и не настигли. Зато они схватили Бортэ
ужин и отдали ее в наложницы младшему брату Их чилэду — Чилэгэр буху. Так и жила она в юрте Чилэгэр буха до своего вызволения.
Во страхе спасаясь бегством, воскликнул тогда Чилэгэр бух покаянно:
«Положено черной вороне Объедки клевать да падаль, Так нет же: она предерзко На белого гуся напала… И я вот, Чилэгэр жалкий, Забывший, кем был я раньше, Посмел дотронуться, дурень, До высокородной ханши. Большую беду я накликал На все мэргэдское племя, Средь ночи бежать я должен, Не скроет меня и темень. В скалистых спрячусь ущельях — Трястись мне теперь да скрываться, Чтоб с глупой своей головою По-глупому не расстаться. Положено птице-степнячке Мышей поедать полевок, Так нет же: ее привлекает Краса лебединых головок. И я вот, Чилэгэр грязный, Я, дурень, увы, природный, Пытался, невежа, подняться До ханши высокородной. Ничтожным своим дерзновеньем Мэргэдам принес разоренье. Какое ж дерьмо я, однако, И жизнь моя тоже ничтожна… Нет, некуда ныне податься, Спастись мне никак невозможно. В какой бы укрыться мне щели, В какое забиться ущелье?» И схвачен был тогда же Хатай дармала, И надели на него шейную колодку И понудили идти на гору Бурхан халдун.Прослышал Бэлгудэй, что мать его неподалеку в мэргэдском айле в услужении томится. И пришел он в этот айл и прошел в юрту на правую ее половину. Тем временем мать его в ветхом овчинном дэле поспешила выйти незамеченной с восточной половины. И горестно молвила она стоявшим снаружи людям:
«Любимые дети-то Ханами нынче зовутся, Моя же недоля — До смерти служанкою гнуться… Взглянуть мне не больно приятно В лицо сыновьям моим знатным».И с этими словами побрела она в рощу, и сколько ни искали ее, так и не смогли найти*.
И с этого самого времени Бэлгудэй ноён пребывал во гневе: только завидит человека из племени Мэргэд, тотчас погубит его стрелою меткой и притом приговаривает: «Несчастный, вороти мне мать!»
Триста ратников мэргэдских, Что пошли на Тэмужина У горы Бурхан халдун, Повоеваны,И молвил тогда Тэмужин благодарственное слово Торил-хану и Жамухе:
«Отец любезный Торил-хан И Жамуха, мой верный побратим, Вы мощь свою соединили; С благословения Небес, Под покровительством Земли Мэргэдов-недругов разбили; Их племя разорив, поправ, Богатую добычу взяв, Жилища их опустошили».Так, повоевав люд мэргэдский, учинив ему разор, возвратились они восвояси*.
После бегства удуйд мэргидов наши ратники подобрали в их кочевье отставшего от своих пятилетнего отрока по имени Хучу. Был он в шапке собольей, в гутулах* из оленьей шкуры и дэле, пошитом из соболиных шкурок. У отрока в глазах сверкал огонь, и ликом был он светел. И взяли ратники отрока этого с собой и отдали его на воспитание матушке Огэлун*.
Так Тэмужин, Торил-хан и Жамуха, втроем соединясь,
Порушили мэргэдские жилища, Пополонили их красивых женщин, Повоевали старого врага; Покинули потом места лесные, Где сходятся Орхон и Селенга.Тэмужин и Жамуха отошли от Талхун арала и двинулись в направлении Хорхонаг жубура. Торил-хан же пошел по северному склону Бурхан халдуна, прошел через Ухуртскую рощу, через урочища Гацурт субчид и Улиастай субчид, охотясь по пути на зверя, и воротился так в Черную рощу, что на реке Тола.
Тэмужин и Жамуха пришли и сели вместе в Хорхонагской долине. И вспомнили они, как андами-побратимами стали, и уговорились впредь крепить дружество меж собою.
А подружились они давно — тогда Тэмужину было одиннадцать лет. Подарил тогда Жамуха Тэмужину альчик, сделанный из лодыжки косули, а Тэмужин ему — литой альчик. И играли они вдвоем в кости на льду реки Онон и стали называть друг друга андами-побратимами.
А на следующий год весной забавлялись они стрельбой из лука-алангира*. И подарил тогда Жамуха Тэмужину свистящую в полете стрелу, склеенную из рогов годовалого теленка с проделанными в них отверстиями, а Тэмужин отдарил его стрелой с наконечником, вырезанным из можжевельника. Вот и весь сказ о том, как Тэмужин и Жамуха дважды скрепили побратимство свое.
И вспомнили они слова прародителей своих:
«Коли люди сошлись, Коль они — побратимы, Друг о друге заботы Им необходимы. Коли служат друг другу Опорой надежной, То и дружбу их Люди зовут непреложной».И поклялись они снова в дружбе вечной, и жаловали побратимы дары друг другу. Тэмужин опоясал Жамуху златым поясом из доспехов Тогтога бэхи мэргэдского и даровал еще анде буланого жеребца ворога их Тогтога. А Жамуха опоясал Тэмужина златым поясом из доспехов Увас мэргэдского Дайр усуна и еще пожаловал анде любимого белого рысака ворога их Дайр усуна. И когда поклялись они вновь в дружестве своем,
У подножья горы Хулгар хун В Хорхонаг жубурской долине Под раскидистым деревом праздник Устроили побратимы. Были пляски, веселое пенье… Души их обрели единенье. И еще они больше сдружились, В ночь — одним одеялом укрылись.