Чиновник для особых поручений
Шрифт:
— Вы не знаете за мою Рахиль, — безнадёжно махнул рукой Аарон. — Она таки меня и там достанет! Но вы умный человек, чтоб вы были здоровы. Может, вы мне подскажете — скоро это всё закончится? А то, сдаётся старому еврею, что здесь весь гешефт — это бледный вид в ящике изобразить.
— Да вы присядьте, Аарон Моисеевич, — Сизов сделал приглашающий жест.
— Что вы! Нет, нет. Я вас конечно поздравляю с такой машиной, но бедному еврею она не в масть… Я вас и тут послушаю.
— Ну, как хотите, — пожал
— Скажите за Бога ради, сколько ещё этот сумасшедший дом продолжаться будет? Я таки не против за всеобщее братство, но какой я брат господину Рябушинскому?
— Это надолго, — серьёзно сказал опер.
— Знаете, и мне так кажется, — уныло отозвался портной. — Я вам скажу сугубо между нами: государь Император наш оказался полным шлемазлом, что есть, то есть. Я, конечно, очень извиняюсь, но наследник престола — это же не только балерин тискать и особняки им дарить.
Ведь народ — как дитя, им же править надо, а не только жену любить, чтоб она была здорова. За такой большой погром, чует моё сердце, пострадают не одни только евреи, это ж любому ясно, у которого на голова плечах, а не тохес! Ой, вы меня простите! Может, вам это обидно?
— Чего тут обижаться? — вздохнул Стас. — Вы всё правильно сказали.
В доме, у которого он остановил машину, из-за наглухо задёрнутых портьерами окон, до них донёсся мерный бой часов.
— Ой, заболтался я с вами! — всплеснул руками Аарон Моисеевич. — Меня же совсем в другом месте ждут! Много здоровья вашей супруге с детками! И, повернувшись, засеменил по пустынной улице, придерживая рукой свою видавшую виды шляпу.
Глава 15. Особняк Кшесинской
— Так, товарищи, расходимся, — Ленин поднялся из-за стола и потянулся, разминая уставшее от долгого сидения тело. — Коба, останься, поговорить надо.
Поднявшийся, было, со стула Сталин внимательно посмотрел на Ильича. Понятно, о чём разговор будет. Снова партийцы «прокатили» его «Апрельские тезисы». Правильно, кстати, сделали. Ленин, сидя в своей Женеве, от жизни полностью оторвался, вооружённое восстание ему подавай. Сейчас, как никогда, нужно врастать в новую власть, чтобы на Учредительном собрании дать бой кадетам и октябристам. Царя скинули, в состав Временного Правительства входят социалисты, когда такое было? Не время сейчас оружием махать.
Остальные, шумно отодвигая стулья и потирая уставшие от табачного дыма глаза, торопливо вышли из кабинета. Они спешили в столовую, где кипел самовар и был давно накрыт стол. Совещание затянулось, все изрядно проголодались. Проводив глазами скрывшуюся за дверью последнюю спину, Сосо поудобнее уселся на стул и взглянул на Ленина. А тот, как ни в чём не бывало, делал гимнастику, вращая корпус туда-сюда. Быстро нагнувшись несколько раз, Ильич удовлетворённо крякнул и, выпрямившись, встряхнул лацканы пиджака.
— Что, Коба, думаешь, оторвался я в Женеве от русских реалий? — Ленин остро, с прищуром, взглянул на ученика. — Не понимает Ильич, что нужно во власть врастать, места себе столбить в будущем правительстве?
Сталин молча смотрел на Ильича. Он знал, что у Ленина холодный, острый, аналитический ум. Удивило Сосо не это. Стало быть, Ильич тоже всё это понимает, тогда какого чёрта упирается, как бык в ворота, со своим вооружённым восстанием?
— Не понимаешь? — учитель смотрел на ученика пристально, с насмешкой.
— Не понимаю, Владимир Ильич, — честно признался Сталин.
— Вот! — энергично ткнулся в воздух выставленный указательный палец. — И они ни черта не понимают!
Ленин вскочил, пробежал до стены, вернулся и, упершись ладонями об стол, наклонился вперёд.
— Коба, скажи мне, кто царя скинул? Только не говори, что народ, в это пускай сам народ верит, мы с тобой люди взрослые.
— Ну, конечно, народ тоже поучаствовал, — лукаво усмехнулся Сталин. — По сути, его же окружения и скинуло. Включая сюда и его родственников.
— Вот! — Ильич опять энергично ткнул пальцем воздух. — И с чего вы, умники, решили, что они для вас эту революцию делали?
— Но, ведь, наши товарищи входят в Советы, — осторожно сказал Сосо. — Сейчас в правительстве на восемь буржуев шесть социалистов и двое беспартийных.
Он пожал плечами.
— По-моему, баланс вполне приемлемый.
— Вы как дети! — стукнув кулаком по столу, Ленин снова забегал по кабинету. — С чего вы взяли, что правительство что-то решает?! Нет, это уму непостижимо!
Упершись в стол, он перегнулся к Сталину, глядя прямо в глаза.
— Кто, скажи мне, пожалуйста, крутит этим Временным Правительством, как собака хвостом? Ну, скажи!
— Керенский, конечно, — хмыкнул Сосо. — Кто же ещё? Но, ведь он сейчас к эсерам примкнул.
— То, что он сказался эсером, ровным счётом ничего не меняет! — неожиданно спокойно сказал Ильич.
Он присел, наконец, и, положив на стол руки, сжатые в кулаки, и продолжал тем же спокойным тоном:
— Душка Керенский может называться хоть чёртом, хоть дьяволом, хоть апостолом Петром с золотыми ключами. Но при этом он был, есть, и остаётся агентом союзников.
Сталин удивлённо вскинул глаза на Ильича.
— Коба, — вздохнул тот. — Ты — настоящий большевик, честный партиец, я тебе верю больше, чем кому бы то ни было, из этих болтунов. Но ты, прости меня, наивен. И страшно далёк от большой политики. Революция — это, в первую очередь, деньги. Ты думаешь, все эти средства, которыми мы щедро осыпаем наш возмущённый народ, нам присылает зарубежный пролетариат?