Числа
Шрифт:
Когда он проснулся, было уже утро. Попутчик стоял у двери, одетый, с сумкой на плече. Выглядел он на удивление свежим.
– Мне сходить, - сказал он.
– Спасибо, вчера очень выручили. Вы по-настоящему добрый и сострадательный человек. А это важнее любых умствований.
– Храни вас Господь, - ответил Степа.
– Я только одну вещь хотел добавить. Мне не хотелось бы оставить у вас ощущение, что я метафизический пессимист. Совсем нет! Абрахамические религии уходят, это верно, хотя ислам еще долго будет сотрясать наш мир. Но трагедии в этом нет, потому что следом придет новый мессия. И
– Придет Христос, придет и Антихрист, - угрюмо повторил Степа слышанную недавно по телевизору фразу.
– Вот вы как… Ну извините, не хотел обидеть, - сказал попутчик и посмотрел куда-то в район Степиного живота.
Степа вдруг понял, что так и держит под рукой красный лингам - понял по лицу попутчика.
– Возможно, в чем-то ошибаюсь я, в чем-то вы, - сказал тот, внимательно глядя на расписной протуберанец, торчащий из-под Степиной ладони.
– Но мне кажется, что мы, люди духа, своими поисками истины не только искупаем ошибки друг друга, но и создаем ту сумму добра, которая, хочется верить, перевесит в конечном счете всю мерзость современного человечества…
Попутчик сделал странный жест - на секунду скрестил перед лицом руки, щелкнув при этом пальцами, словно подзывал двух официантов, стоявших у него за спиной.
– Пускай же все мысли в потоке вашего сознания и все иллюзорные материальные объекты вокруг вас приносят живым существам только радость и оберегают их от зла!
– сказал он.
– Ом свабхава шудхо сарва дхарма свабхава шудхо хан! Пожелайте мне того же. Еще раз спасибо, и прощайте.
Степа ничего не сказал, только закрыл глаза. Когда дверь за попутчиком захлопнулась, он некоторое время урчал и взвизгивал, дожидаясь, пока утихнет чувство позора.
Утихло оно быстро - сказался многолетний опыт бизнеса. Степа положил лингам в портфель, лег на бок и провалился в беспорядочный железнодорожный сон, куски которого налезали друг на друга.
Сначала приснилось, что он, в акваланге и резиновом костюме для подводного плавания, висит под водой в клетке вроде тех, в которых кинооператоры прячутся от акул. Вокруг клетки плавала золотая рыбка из «Якитории», только во сне она была размером с хорошую касатку. Степа знал, что клетка защищает его не столько прутьями, сколько цифрами «34», нарисованными флуоресцентной краской на табличках, висящих по ее бокам.
Глаза золотой рыбки, огромные, как тарелки из оркестра судьбы, иногда оказывались возле Степиного лица, и тогда ему становилось страшно, потому что рыбка была сильно возбуждена.
– Не, брат, - говорила она, - если бы я знала, ни за что на свете не вписалась бы.
– Извини, пожалуйста, - уговаривал Степа.
– Я и сам не знал. Ведь кончилось хорошо?
– Хорошо? А вот это ты видел?
– Золотая рыбка скосила глаз в сторону дергающегося грудного плавника.
– Думаешь, это я им шевелю? Это он сам!
– Извини, - повторил Степа. Больше ему нечего было ответить.
– За тобой должок. Понял, нет?
– сказала рыбка голосом джедая Лебедкина, развернулась и уплыла в синие глубины.
Степа поплыл следом и вскоре выбрался к чердачному окну на романтической крыше. В небе сияла круглая луна, а за окном спал Сракандаев, которого следовало убить до того, как
Во сне было трудно сказать, за какой именно член его схватили - то ли за священный лингам победы, то ли за его собственный. Но путаницы у Степы не возникло, потому что в том измерении, где он находился, это было одно и то же. Когда он это понял, стало ясно и другое: чтобы увидеть нахального приставалу, надо заглянуть в зеркало. Замирая от жуткого предчувствия, Степа приблизил лицо к пыльному стеклу слухового окошка.
Предчувствие не обмануло.
Перед ним стоял мультимедийный герой Пидормен. Он был одет в трико с буквой «Q» на груди и розовый плащ с галунами, а на его лице была дивной красоты венецианская маска. Пидормен вскинул свободную руку в приветствии, и Степа заметил на его плаще блеснувший под луной значок с американским флагом. У Степы отлегло от сердца - он понял, что бояться нечего.
– Кто ты?
– шепотом спросил он.
– I'm your neighbourhood friendly Queerman [30] , - ответил Пидормен.
– Говори тише, - прошептал Степа, - разбудишь гада. Почему ты стал таким?
– Когда-то я был такой же, как ты, - прошептал Пидормен.
– Но однажды меня укусила божья коровка… Вот подожди, тебя тоже укусит.
– Чего ты хочешь?
– шепотом спросил Степа.
Вместо ответа Пидормен снова потянул Степу за лингам.
– Не надо, - попросил Степа, но Пидормен не послушал и потянул в третий раз. Степа с ужасом понял, что больше не может контролировать ситуацию. Он несколько раз передернул ногами, и лингам выстрелил.
30
«Я дружественный пидормен, живущий по соседству.»
Пидормен, сделав испуганное сальто, унесся на брызнувших из запястий белых струях куда-то вниз, в горящие неоном джунгли наслаждений. Двигался он быстро, но Степа успел увидеть на его трико овальный вырез, открывавший ягодицы.
Все было кончено - выстрел разбудил Сракандаева. Тот постучал по стеклу изнутри.
– Приехали!
– крикнул он.
Степа открыл глаза, и понял, что кричит не Сракандаев, а проводник в коридоре.
– Приехали!
– повторил тот и снова постучал в дверь.
– Петербург!
0034
Степа провел день в гостиничном номере. У него было мутно на душе. И не только из-за надвигающегося дела - было непонятно, почему сновидение такого рода вызвало у него мужскую слабость. «Неужели и я в душе пидор?
– думал он.
– Нет, только не это!»
Большую часть дня он проспал. Ему снились обычные петербургские сны - сначала липкая темнота, в которой ничего не было, а потом холодная мгла, которая все сгущалась и сгущалась. В шесть вечера он принял душ, проверил боевое снаряжение, заново приклеил бороду и облачился в рясу.