Число зверя
Шрифт:
Антония ускорила шаг и втянула голову в плечи.
Она не заметила две темные фигуры, следовавшие за ней.
– Так когда сворачивать, signore? – Голос таксиста заставил Пауля вздрогнуть и вырвал его из полузабытья, в которое он погрузился во время поездки.
Наверное, сказывалось то, что он плохо спал прошлой ночью. Пока он дремал, пошел дождь. Капли монотонно барабанили по крыше машины. Этот звук убаюкивал Пауля, как и равномерное тихое жужжание стеклоочистителей. Прошло секунд двадцать или даже тридцать, прежде чем он пришел в себя.
– Улица, signore, –
Пауль напряженно вглядывался в Виа Ардеатина через мокрое от дождя боковое стекло; улица простиралась впереди и позади такси подобно бесконечной ленте. Он никак не мог сориентироваться. Прошло более двадцати лет с тех пор, как Пауль покинул сиротский приют. Очевидно, воспоминания его значительно поблекли за столь долгое время. Или здесь так много понастроили, что он ничего не узнавал?
Наконец он понял, почему все кажется ему таким чужим:
– Мы уже проехали поворот. Вернитесь, пожалуйста!
Таксист равнодушно махнул рукой.
– Да мне-то что. Вы же платите.
– Конечно.
Пауль дождался, пока такси развернется, и снова прижался лицом к окну, на этот раз на левой стороне. Дома сменялись группками деревьев и полями. Он старательно искал здание, которое было бы ему знакомо.
Где-то впереди находится та неприметная развилка, которая ведет в его прошлое.
21
Рим, в четырех километрах к юго-западу от Виа Ардеатина
Тучи, сначала повисшие над центром Рима, а затем протянувшиеся за его пределы, открыли шлюзы, и дождь застучал, отдаваясь ужасным эхом, по развалинам Сан-Ксавье. Наверное, было самонадеянно называть сиротский приют в честь святого Ксаверия, который совершил такие великие деяния, подумал Джакомо Анфузо, стоя под дождем и глядя на уединенную, обсаженную дубами и пиниями улицу, которая вела от монастыря к Виа Ардеатина. Святой Ксаверий был спутником Игнатия Лойолы и одним из шести человек, которые вместе с Игнатием основали Общество Иисуса.
Самоотверженно и чрезвычайно умело он вел миссионерскую деятельность в Индии, заронил зерно христианства в Японии и собирался уже отправиться проповедовать истинную веру в Китай, но в 1552 году скончался на острове у южнокитайского побережья. Его правая рука, которую в семнадцатом столетии привезли в Европу, почиталась как святыня. Она лежала на алтаре Франциска Ксаверия в церкви Иль-Джезу – именно там, где Анфузо разыскал человека, которого теперь ждал.
Где же сейчас Пауль Кадрель? Анфузо посмотрел на старые часы, стекло которых было наполовину слепым. Четверть десятого. Может, Кадрель и вовсе не придет?
Вчера вечером в Иль-Джезу у него возникло чувство, что Кадрель не воспринял его всерьез. Анфузо охватило возмущение. Разве он не делал все возможное для маленького Пауля – тогда, в сиротском приюте? Нет, тот не может так просто проигнорировать его! С другой стороны, Анфузо вынужден был признать, что сделанное им открытие было почти невероятным. Неудивительно, если Кадрель ему не поверит. Но он должен был, по крайней мере, выслушать!
Анфузо решил подождать. Пауль Кадрель просто обязан приехать! Когда дождь стал еще сильнее, Анфузо вернулся к сиротскому приюту, чтобы найти там убежище.
Сиротский приют? Горечь охватила его при взгляде на печальные, обугленные развалины того, что некогда было делом всей его жизни – и ее содержанием. Словно это произошло только вчера, он увидел перед собой извивающиеся языки пламени, услышал сбивчивые, испуганные призывы о помощи десятков людей, почувствовал резь в глазах от едкого дыма.
Пожар начался среди ночи, когда в приюте Сан-Ксавье все крепко спали. Анфузо, Сорелли и остальные иезуиты, руководившие приютом, быстро поняли, что огонь невозможно усмирить. Они могли только эвакуировать детей. И это им удалось, благодарение Господу. Обошлось без многочисленных жертв. Если бы огонь разгорелся недалеко от спального корпуса, а не в административной части здания (нет худа без добра), наверное, все закончилось бы иначе.
Но та ночь стала самой несчастливой в жизни Анфузо, и так он считал вплоть до сегодняшнего дня. Пожарная команда прибыла слишком поздно, когда спасать было уже нечего; от здания остались только обугленные стены. Расследование причин возгорания ничего не прояснило. Пожарные в конце концов сказали, что загорелся кабель, хотя почему они так решили, осталось загадкой – как и то, почему огонь запылал посреди ночи, в пустынном административном крыле. Анфузо потратил много времени – долгие годы, чтобы оправиться от потрясения. Та ночь сломала его, он оказался недостойным святого Ксаверия, который никогда не терял силы и веры. Анфузо сдался и упустил шанс приступить к восстановлению сиротского приюта. Ему дали второстепенную должность в римском отделении Общества Иисуса, и в течение долгих лет он довольствовался тем, что ставил печати на малозначимые документы и складывал их в архив. Но огромный вопрос – «почему?» – пожирал его с ночи пожара, никогда не оставляя в покое.
Анфузо нужно было знать причину, которая придала бы смысл беде – и его личной судьбе. Потому он и начал собственное расследование и скоро выяснил, что Бог не отвернулся от него. Господь не случайно посадил его за письменный стол, за которым Анфузо выполнял пустую бумажную работу, изо дня в день, из года в год. Эта должность дала ему доступ к архиву иезуитов, и там он постепенно, деталь за деталью, нашел указания на нечто чудовищное. Настолько невероятное, что сначала он даже не захотел поверить в возможность этого. Анфузо прервал свое расследование – а может, даже полностью прекратил: он сам этого до конца не знал. Возможно, лучше провести последние годы жизни в спокойствии, думал он.
Но затем, вчера ночью, убили отца Сорелли, и с тех пор Анфузо не сомневался, что все это – вовсе не выдумка. Но к кому он мог обратиться? Кому мог доверять? Несмотря на сомнения, он решил наконец, что Пауль Кадрель – именно тот человек, который должен первым услышать правду.
Анфузо снова бросил взгляд на улицу, но нигде не было видно ни одной машины, с тех самых пор, как такси, на котором он приехал, умчалось обратно в Рим. Сиротский приют находился в малонаселенном районе, окруженном лесами и лугами. Тогда Анфузо счел это место идеальным. Природа полезна для детей, они должны играть на свежем воздухе и иметь возможность порезвиться. Теперь, однако, ему уже начало казаться, будто эта местность проклята.