Чистая душа
Шрифт:
Убитый вид паренька тронул сердце Аркадия Андреевича. Тут была и жалость, и почти отеческая любовь. А ведь так оставить нельзя. Если другие узнают, что он даже не отругал за прогул, хорошего не жди.
И директор постарался сохранить суровый тон:
— Смотри у меня, Катеев! Чтобы впредь не опаздывать! Ты уже не ребенок, а рабочий. Выполняешь фронтовой заказ. Скажи матери, пусть она с этим не шутит. Иди!
Катушка повернулся и ушел. Губернаторов облегченно вздохнул.
А через несколько минут Катушка весело рассказывал товарищам
— Ну как? — спросили его. — Здорово рассердился директор?
— Рассердился? Если и рассердился, то не на меня, а на себя.
— Как на себя? Что ты мелешь?
— За то, что никак не мог рассердиться на меня.
— А почему он не мог рассердиться на тебя?
— На меня никто, даже папа, не мог рассердиться. И мама не может. Даже когда колотит, обязательно засмеется.
— А ведь правда! — сказал один из ребят. — На него и учитель не мог сердиться. Даже Камиля-абыя рассмешил однажды, помнишь?
— А Губернаторова ты не рассмешил, Катушка?
— Рассмешил бы, да он меня сразу отпустил. Он тоже хитрый…
А Губернаторов уже забыл про Катушку, занявшись делами.
На столе у него лежало отношение, отпечатанное на папиросной бумаге. И этот листок сразу привел его в гнев, которого недоставало в разговоре с Катушкой.
В бумажке предписывалось перевезти на мельницу на заводском транспорте пятьдесят тонн зерна и с мельницы в Ялантау — столько же муки.
«На основании решения исполнительного комитета Ялантауского городского Совета».
Аркадий Андреевич сердито бросил бумажку на стол и откинулся на спинку кресла. По пятьдесят тонн в оба конца. Этого еще не хватало! Что они — спутали завод с автобазой? Недаром говорят, что новый председатель немного не того… Нашел у кого просить транспорт. Как его там… Гарипов, кажется?
Директор взял телефонную трубку.
— Дайте председателя горсовета… Товарищ Гарипов? Что вы там мудрите? Это Губернаторов. Как же не горячиться! Нашли легкий путь! Зачем? Зачем мне Ибрагимова? Ведь вы председатель. А? С горкомом? Ладно, поговорим с Ибрагимовой.
Не опуская трубку, он снова соединился с телефонной станцией.
— Дайте горсовет, Ибрагимову.
Услышав спокойный женский голос, Аркадий Андреевич тоже смягчил тон.
— Сания Саматовна? — спросил он. — Нет ее?
Голос опять стал суровым.
— Скоро будет? Ну ладно, пусть мне позвонит. Губернаторов.
Он бросил трубку на рычаг и опять перечитал листок. Взял в руки красный карандаш.
— В конце концов, какое они имеют право предписывать мне? Разве я в их подчинении?
Он уже хотел написать резолюцию: «Отказать!» — но остановился. Какое-то внутреннее чутье подсказало ему быть сдержанным. Стараясь держаться делового тона, он не спеша написал на присланной из горсовета бумаге: «Секретарю. Ответить, что в настоящее время завод не имеет возможности выполнить решение горсовета и просит освободить нас от этого задания».
3
Ночью
Она вызвала секретаря и еще раз проверила, всем ли учреждениям разосланы отношения, написанные вчера на основе решения горсовета. Распорядилась, назавтра собрать депутатов. Затем позвонила Абрамовой насчет Фахруша.
— Не забудьте узнать, — попросила она, — какой поставлен диагноз. Если в самом деле тиф, дело плохо.
— Я неспроста подняла тревогу, — сказала Абрамова, — это не первый случай.
Сания велела запрячь исполкомовскую лошадь и поехала проверить дорогу на склады Заготзерна и мельницу. Ей хотелось убедиться своими глазами, можно ли пустить по ним одновременно лошадей и машины.
Только к концу дня Сания вернулась в горсовет. Весь день она провела в открытом поле, на свежем морозном воздухе, убедилась, что дорога не столь уж плоха, как об этом говорили. От этого настроение у Сании поднялось, возросла уверенность в себе. Только надо подремонтировать кое-где дорогу, чтобы сделать ее проходимой для грузовых машин. Если удастся собрать человек пятьдесят — шестьдесят, можно организовать воскресник. Тогда можно будет пустить машины дня через три. А на лошадях хоть сегодня можно начинать перевозки.
Сания стала просматривать накопившиеся на столе бумаги. Она взяла большой лист с типографским штемпелем. Ага, это с завода автогаражного оборудования насчет наряда по перевозке хлеба на мельницу. Ну-ка, что пишут?..
«Не можем выделить для перевозки грузов ни лошадей, ни машин. В отношении транспорта завод находится в очень трудном положении. Просим освободить нас от этого наряда». Этот завод — одно из мощных предприятий Ялантау. Сания возлагала на него большие надежды. Она отложила бумагу в сторону, взяла другую. Ответ пристанского начальства — тоже просят освободить. То же и от ремонтно-строительной конторы.
Сания просмотрела еще с десяток бумаг. Все просили освободить их от перевозки зерна на мельницу.
«Найдется ли хоть одно учреждение, которое даст транспорт? — с огорчением подумала Сания. — Точно сговорились».
В дверях показалась Раиса Лазаревна.
— Вас спрашивали с завода точных приборов. Просили позвонить, когда вернетесь.
— Кто?
— Сам Губернаторов.
«Аркадий Андреевич наверняка хотел расспросить насчет перевозки хлеба, — подумала Сания. — Видно, хотел послать машину. Безусловно так, как же иначе? Если уж он будет против, тогда… — Однако тут же шевельнулось какое-то дурное предчувствие. — Да, значит, никто и признавать меня не хочет как руководителя. И Губернаторову, видно, неловко было отказать мне только потому, что он у меня на квартире… Впрочем, откуда эти мысли?»