Чистая душа
Шрифт:
Рассердившись на себя, она тут же взяла телефонную трубку.
В трубке послышался знакомый голос:
— Алло! Слушаю…
— Аркадий Андреевич?.. Это Ибрагимова. Вы просили меня позвонить?
— Да, просил, — ответил Губернаторов. — Хорошо, что вас не оказалось на месте. Мы с вами крепко поругались бы.
— Из-за чего?
— Из-за того, что вы требуете у нас транспорт для перевозки хлеба на мельницу.
— Зачем же сердиться на меня? Как же не требовать…
Губернаторов не дал ей договорить.
— Теперь я все понял, — сказал он. — И нисколько не сержусь на вас.
—
— Вы меня неправильно поняли, — засмеялся Аркадий Андреевич. — Я сообразил, что за этот наряд не следует обвинять вас.
— Аркадий Андреевич!
— Да, да! Вы там новый человек и еще не знаете, у кого какие имеются возможности.
— Значит, что же? Вы отказываетесь выполнить это решение городского Совета?
— Приходится, Сания Саматовна. Мы уже послали вам объяснение. И на меня не сердитесь, Сания Саматовна, еще раз говорю: я вас нисколько не обвиняю…
В душе Сании поднялась волна гнева. Не в силах сдержать его, она крикнула каким-то чужим, резким голосом.
— Товарищ Губернаторов!
Директор смолк. Отчетливо выговаривая каждое слово, как будто диктовала на уроке, Сания продолжала кричать в трубку:
— Если вы непременно хотите кого-нибудь обвинять за то, что вашему заводу дали наряд на перевозку хлеба, так знайте: виновата в этом я. Прежде всего я! Если вы считаете, что меня не стоит обвинять, я могу принять это только как оскорбление с вашей стороны. Однако я знаю возможности вашего завода в отношении транспорта. Понимаю, что наряд является нелегким. Не секрет для меня и то, что вы работаете для фронта. Даже возможно, что из-за наряда, который вам дал городской Совет, несколько пострадает выполнение вашего производственного плана. Все это я учитываю. И все же, зная обо всем, я подписала наряд и сама адресовала его вам. Не сделай мы этого сегодня — через месяц все, в том числе и вы, останемся без хлеба. Вам ясно?
— Ясно, Сания Саматовна, — сказал Аркадий Андреевич уже с некоторым колебанием в голосе. — Все понимаю. И все-таки не могу выполнить вашу просьбу…
«Просьбу»? Гнев Сании вспыхнул с новой силой.
— Я не прошу вас, товарищ директор! Решение городского Совета не просьба — закон! Поскольку вы живете на нашей территории, и для вас тоже!
Аркадий Андреевич, как видно, уже справился с растерянностью, возникшей после первой атаки Сании, его голос стал резким.
— Вот что, товарищ заместитель, — он перешел на официальный тон, — если на то пошло, я вам не подчиняюсь. У меня есть свой главк. Я отвечаю за свое производство. А если оставите без хлеба рабочих и население, за это отвечаете вы.
У Сании задрожали губы. От возмущения и обиды она не знала, что сказать.
— Спасибо! — выкрикнула она наконец. Это злое «спасибо» снова развязало ей язык, и она повысила голос: — Коли вы так рассуждаете, товарищ директор, вы не коммунист! Вы баба! Позор вам!
Это оскорбительное слово вывело из себя Аркадия Андреевича. У него не хватило должной выдержки. В то же время он не проявил и находчивости, чтобы ответить остроумнее, а только повторил раздраженный ответ плохих спорщиков:
— От бабы слышу!..
—
4
Словно желая собраться с мыслями, она долго сидела, подперев ладонями щеки и закрыв глаза. Потом медленно открыла их и подняла голову.
«Что я наделала! — подумала она. — Что наговорила ему! Всю злость излила на одного Аркадия Андреевича! Как теперь покажусь ему на глаза?.. Но хорош и он! Совсем не считается со мной как с советским работником. Для него я пустое место. И разве он один так? А эти? — Она взяла в руки лежавшую перед ней стопку бумаг, — Никто не желает слушаться. Да, Губернаторов говорил, что тоже послал объяснение… Где оно?»
Сания еще раз пересмотрела полученные бумаги, но ответа Губернаторова не было.
Она собрала разбросанные на столе бумаги и направилась в кабинет председателя.
Гарипов, очевидно, собирался уходить — он складывал в ящик стола какие-то папки.
— А, Ибрагимова! Ну как дела?
— Товарищ Гарипов, кажется, эта была ошибка — поручать мне такое ответственное дело. Вот! — Сания положила перед Гариповым целую папку бумаг. — Все отказываются дать транспорт. Никто не признает меня.
Гарипов спокойно усмехнулся:
— Тебя? Почему тебя? Разве ты единолично вынесла решение?
— Откуда люди узнали, что выполнение дела поручено мне? Почему все пишут на мое имя?
— Я сказал. Кое-кто ко мне приходил, а многие звонили по телефону. Я всех отсылаю к тебе.
— Товарищ Гарипов, я считаю это неправильным. Можно подумать, что вы отстраняетесь от дела. Надо было хорошенько объяснить, растолковать.
— Может быть, ты думаешь, что с Гариповым считаются?
Сания удивленно посмотрела на Гарипова:
— Как могут с вами не считаться? Ведь вы председатель горсовета! Ведь это значит не считаться с Советской властью!
Гарипов расхохотался:
— Не совсем так, Сания. Садись-ка, садись!
Они сели друг против друга.
— Не вижу, — продолжал Гарипов, — не вижу ничего такого, чтобы расстраиваться. Все будет сделано, вот увидишь. И лошадей дадут, и машины пришлют. Только одного нашего приказа мало.
— Что же еще нужно?
— Пусть пока отказываются. Наше дело — насчет дороги позаботиться. Дня за два надо ее поправить, чтобы можно было проехать не только на лошади, но и на машине. А потом соберем в одну папку все эти отношения и пойдем к Башкирцеву. Ведь хозяйственики почти все коммунисты. Башкирцев их вызовет и взгреет как следует…
Спокойные рассуждения Гарипова не понравились Сании. Ей было неловко смотреть ему в глаза. «Нет, городской Совет не должен быть таким беспомощным, — хотелось сказать ей. — При Баязитове все мероприятия осуществлялись с помощью одних депутатов». Но она не сказала этого, опасаясь, что сравнение с Баязитовым обидит Гарипова. И все же промолчать не могла.
— Может быть, сумеем сами разрешить вопрос, не обращаясь в горком? Я собираю завтра с утра депутатов. Они нам помогут.
— Это не мешает, — согласился Гарипов. — И все же такие мероприятия не осуществляются без руководства партии.