Чистилище
Шрифт:
— Да, жаль, — разочарованно произнес Энрико. — Может, у вас есть адреса тех, кто уехал?
— Нет. И опять же, зачем вам это? Тот, кто однажды покинул Борго-Сан-Пьетро, никогда назад не возвращается. Так же произошло и с вашей матерью.
— А деревенский священник? Он сможет помочь мне?
— Думаю, вряд ли. У него точно нет адресов тех, кто уехал. Кроме того, его сегодня нет в деревне. Он срочно уехал по личному делу в Пизу. Мы не знаем, когда он вернется.
Энрико и Елена
Энрико в задумчивости почесал затылок.
— Неужели перерыв на обед был таким коротким?
Елена вытащила дужки своих темных очков из волос и, опустив очки на нос, оглядела осиротевшее кафе.
— Мне кажется, это из-за нас. Борго-Сан-Пьетро прячется от нас.
— А что такого в нас? Мы что, прокаженные?
— Мы чужаки. Может быть, первые в эти дни, но не единственные. Люди здесь боятся лишнего внимания, боятся ажиотажа. Пройдет не так много времени, и сюда набегут толпы вынюхивающих журналистов. Для жителей деревни мы нечто вроде авангарда армии, которая возьмет штурмом этот последний оплот спокойствия.
— Штурмом? О чем ты говоришь, Елена? Или я что-то пропустил?
— Можно и так сказать. Когда тебе вчера стало нехорошо и ты отправился в номер, по телевизору во время интронизации антипапы говорили об этом.
— Что? Говорили о том, что эту деревню ожидает штурм?
— Ну, что-то вроде того. Точнее сказать, антипапа Луций, он же Томас Сальвати, родом из этой деревни. Он здесь даже был священником несколько лет.
— Вот черт!
— Давай не будем обсуждать это под палящим солнцем, Энрико. Пойдем назад, к машине!
Они перешли площадь и скрылись в тени узких переулков, по которым и попали сюда. Пройдя несколько шагов, Энрико остановился и пробормотал:
— Они ведь как раз и должны быть счастливы.
— Кто?
— Люди из Борго-Сан-Пьетро. Деревня станет настоящим магнитом для туристов, местом паломничества для приверженцев новой Церкви.
— Может быть, здешние люди не так обращают на это внимание. Хотя не каждому понравится, когда по его палисаднику бегают толпы незнакомцев или когда нужно будет раскрывать душу журналистам, у которых на уме только крупные заголовки и тиражи.
— Звучит так, как будто ты в этом хорошо разбираешься, Елена.
Елена на секунду смутилась, словно не знала, что ответить ему. Пока она подыскивала нужные слова, ее что-то отвлекло.
— Это же бургомистр! — тихо сказала Елена. — Что-то он чересчур быстро закончил свой обед.
Бенедетто
— Без сомнения, он за нами наблюдал, — пробормотал Энрико.
— Ты думаешь, он ищет нас?
— Напротив, мне кажется, он совсем не хочет знакомиться с нами ближе. Ты не заметила, куда он пошел? В той стороне находится деревенская церковь.
— Наверное, Энрико, ты прав. Похоже, что история с уехавшим священником — всего лишь выдумка. До этого мужчины возле бара и словом не обмолвились, что священник в отъезде.
— Но к чему все это? Только для того, чтобы поскорее от нас избавиться?
— Понятия не имею, что все это значит. Давай просто посмотрим!
Они бросились обратно на площадь, где видели бургомистра Кавара, исчезнувшего на их глазах. Добравшись до выступа стены, они пошли по дороге, которая, как выяснилось, вела прямо к церкви. Через какое-то время они остановились на краю небольшой площадки перед церковью.
— Подождем здесь? — спросил Энрико. — Если Кавара пойдет обратно тем же путем, для него встреча с нами будет замечательной неожиданностью. — Он сухо рассмеялся.
— А не расскажет ли он нам, что всегда ходит около полудня помолиться в церковь?
Но они напрасно ждали появления Кавара и спустя четверть часа решили осмотреть церковь.
— Даже если Кавара там нет, все равно внутри намного прохладнее, чем снаружи, под раскаленным солнцем, — произнесла Елена, и Энрико согласился.
Энрико пришлось поднатужиться, чтобы открыть створку тяжелой церковной двери. Но все усилия были вознаграждены. Ему в лицо приятно повеял поток прохладного воздуха. Энрико поймал себя на мысли, что воздух в церкви был пронизан ароматом ладана. Они сняли солнцезащитные очки и вошли в дом Божий. Церковь казалась пустой, что, принимая во внимание время, было не так уж удивительно. Сквозь витражные стекла, на которых были изображены сцены из жизни Иисуса, падали снопы солнечного света, освещая обычно темный церковный неф. Энрико и Елена прошли вдоль рядов лавок, не встретив ни одной живой души.
— Что теперь? — спросил Энрико, когда они остановились перед алтарем, украшенным цветами. — Здесь нет ни бургомистра, ни священника.
Елена подошла к боковой двери и нажала на ручку. С тихим скрипом дверь отворилась.
— Пойдем дальше, — сказала она и исчезла в дверном проеме.
Энрико последовал за ней в сакристию и зашептал на ухо:
— Если рассматривать наше поведение с юридической точки зрения, то можно сказать, что сейчас мы нарушаем неприкосновенность жилища.