Чисто афера
Шрифт:
По дороге выяснилось, что, по мнению Баюна, помочь мне могла только птица Гамаюн. По его словам эта птица знала всё и о земле и о небе; о богах, героях, людях, чудовищах, зверях, птицах и нечисти; всё знала и о прошлом и о будущем. К сожалению, сетовал Баюн тысячелетия всезнания не прошли даром даже и для птицы Гамаюн: она стала очень заносчивой и даже, кажется, слегка выжила из ума. В общем, заключил он, если раньше она раздавала ответы на вопросы бесплатно, то теперь Гамаюн за свои ответы требует плату, и подчас совершенно неразумную.
Гамаюн проживала, как и подобает птице на дереве, объяснил мне Баюн, но жилищем ей служило не гнездо, а дом, стены и кровлю которого создавали искусно
Баюн в своё время, очень далёкое, надо отметить время, знал, где обитала Гамаюн, и даже неоднократно бывал у неё в гостях, но проблема заключалась в том, признался он мне, что Гамаюн была птицей с причудами, которая больше всего на свете ценила своё уединение. Поэтому она периодически или меняла дерево-обитание или накладывала заклинание неузнавания на прилегающую к дереву местность.
Невзирая на упомянутые выше трудности, мы с Баюном намеревались отыскать эксцентричную птицу в кратчайшие сроки. Баюну это было необходимо с целью самоутверждения в моих и собственных глазах, в связи с тем, что его хваленая агентурная сеть дала серьёзный сбой. Кроме того, дополнительное рвение и приключенческий зуд ему внушала выпитая медовуха. Что касается меня, то у меня не было выхода: мне было необходимо отыскать гриф РДАДО за шесть дней, а на седьмой – в то самое пресловутое воскресенье, которое батюшка Его Адовства избрал для отдыха – мстительно мечтала я – я проберусь в его замок и выкраду у Сатаны контракт Рауля. Понятное дело, что мечтать-то я могла, но знать, как это сделать – я не знала. Однако я надеялась, что в этом мне поможет Рауль…
– Короче, дело за малым, – иронично хмыкнула я. – За шесть дней найти птицу, которую, вполне вероятно, невозможно найти и гриф РДАДО, который также легко найти, как эту птицу. Узнать, кто и зачем похитил моего мужа, и освободить его, что будет сделать примерно также легко, как отыскать гриф РДАДО. Легко! – ещё раз иронично хмыкнула я. – Ах, да, чуть не забыла ещё одну малюсенькую и совершенно незначительную деталь, – чувствуя, как ко мне медленно и уверенно подкрадывается истерика, мрачно усмехнулась я, – чтобы получить гриф РДАДО и вернуть мужа мне придётся пройти победным маршем через многотысячную армию Тьмы Нечестивой! Раз плюнуть, короче, так легко! – ещё раз иронично повторила я. И горько усмехнулась, тяжело вздохнув.
– Ты забыла учесть ещё и то, что птице Гамаюн надо будет заплатить. И плата будет о-го-го! Настолько о-го-го, что я даже предположить не берусь. Ибо насчёт платы эта птица – великая затейница! – услужливо напомнил, окончательно добив меня, «добрый» котяра.
Глава 4
Спустя какое-то время, мы с Баюном оказались в той части Зачарованного леса, которую прежде чем их изловили и вернули назад в Ад, успели атаковать призраки, освобожденные грифом РДАДО. Кот Баюн, который являлся не только барменом слеш владельцем кабака слеш моим информатором, другом и транспортным средством, но являлся ещё и информатором птицы Могол, агента ЦРУ Ада, рассказал мне, что Его Адовство довольно нехило потратился, финансируя отлов призраков и на компенсацию причиненного ими ущерба.
– Само собой разумеется, Его Величество Полкан I, потратил из своей казны не соизмеримо больше, – заметил Баюн. – Но оно и понятно Шервудский лес – это ведь его владения.
Я оглянулась по сторонам и признала, что деньги и Его Адовство и Полкан выкинули не зря, так как почти ничего не напоминало ни о вихрях-вонючках, ни о зачистчиках территории.
Я принюхалась и ощутила лишь сладко-горький аромат трав, ничего общего со зловонием вихревых воронок, каждая из которых своей вонью могла поспорить бы с бочкой компоста. Я внимательно осмотрелась и, к своему облечению, нигде не увидела ни одной навозной мухи. Однако вместо того, чтобы расслабиться, я прислушалась… И к своему ещё большему облегчению констатировала, что не слышу ничего кроме пения птиц и шелеста ветра. Тем не менее, я всё равно не успокоилась, восседая на котяре-великане, я настороженно вглядывалась в незнакомые заросли подозрительно густого кустарника, которые прикрывали собой столь же незнакомую, и ещё более подозрительную, лесную чащу.
– Баюн, а не мог бы ты лапы переставлять немного быстрее? – беспокойно озираясь по сторонам, попросила я.
– Я тебе, что скаковая лошадь, которую ты захотела – пришпорила, захотела – осадила! – возмущенно отчитал меня кот. – Я чтобы ты хотела знать говорящий кот, чистокровный и почти единственный в своём роде, и поэтому совершенно справедливо заслуживающий бережного и рачительного отношения!
– Но я же не имела в виду ничего обидного, Баюн! – вынуждена была начать оправдываться я. – Просто я не очень уютно себя чувствую в этой части Шервудского леса…
– Это тебе не уютно?! – ещё больше возмутился кот. – Залезла, понимаешь ли, на меня! Едет себе верхом, да ещё и подгоняет! Лапы её, понимаешь ли, не утопают в траве полной неизвестно какой негигиеничной заразы! И ей, ЕЙ, не уютно, видите ли!!! А обо мне ты подумала?! Мне каково?!
– Баюн, но ты же сам предложил, – теперь уже возмутилась я. – Ты так и сказал, залезай на меня!
– И ты, конечно же, сразу же залезла! – выдвинул обвинение кот. – Нет, чтобы подумать о том, что Баюша перебрал, сам не понимает, что лопочет по-пьяни! Ты же знаешь, какой добрый, какой сердечный и сентиментальный я становлюсь, когда выпью! Такой, что любой может из меня верёвки вить. Знала ведь! И всё равно воспользовалась! Не ожидал я от тебя такого, Диана! Не ожидал!
В отношениях с Баюном, который только что протрезвел и обнаружил, что он в очередной раз стал жертвой собственной доброты, которая с ним обычно случается по-пьяни, самая правильная линия поведения была – отказаться от его доброты. Поэтому, я примирительно поинтересовалась: – Мне слезть с тебя и пойти рядом?
– Чтобы ты ко всем уже свалившимся на меня неприятностям, ещё и замедлила меня?! – возмутился кот. – Нет, уж спасибо большое, сиди себе там наверху и помалкивай!
Пряча улыбку, я посмотрела в сторону, и обнаружила дюжину лесных жителей всех мастей: леших, кикимор и кикиморов, лесовиков и старичков-боровичков бесшумно выступивших из теней, тех самых кустов, которые казались мне подозрительными. Лесные жители заступили нам с Баюном дорогу. Все они были от сорока до пятидесяти сантиметров росту, некоторые худые и бледные, чем-то напомнившие мне огурцы, другие круглые и краснощёкие, напомнили мне помидоры, у каждого в руках было либо по ржавому мечу, либо топору, либо граблям, либо лопате или вилам.
Столь разношерстное оружие говорило о том, что стоящие предо мной лесовики, лешие, кикиморы и боровички – всё ещё новички в разбойничьем деле.
Испытывающая почти удовлетворение от того, что я оказалась права насчёт подозрительного вида кустов (потому что всегда приятно получить подтверждение того, что у тебя не паранойя, а хорошо развитое шестое чувство) я выхватила меч и приветствовала лесной народ с самодовольной улыбкой на устах. Лесные разбойники за мгновение до моей улыбки уже взявшие оружие наизготовку, тревожно переглянулись. И застыли, словно чего-то выжидая…