Чисто эльфийское убийство
Шрифт:
– Он превратил себя в микроскоп.
– Именно. Я не знаю, как бы он умудрился это сделать без микроскопа, но похоже, он всё же прислушался к моим предостережениям, и решил эту «маленькую проблему» задолго до своего изгнания.
Профессор замолчал. Я не мог сказать ни слова. Чувство восторга от услышанного, ощущение обиды на самого себя, давили на меня как никогда прежде. Наконец чувство облегчения возобладало. К моему горлу подступил комок, мне казалось, что я вот-вот заплачу. Профессор заметил это, и продолжал.
– Вы до сих пор его друг. Я вижу это. А знаете почему? Вы умеете слушать, умеете задавать правильные вопросы. И в отличие от его незадачливых коллег вы готовы принять своё поражение в научной дискуссии для того,
Я отвернулся. Эмоции переполняли. Я не смог собрать мысли в кучу, и собирался было уходить, попрощался с профессором. Пожал ему руку и ушёл, но он окликнул меня.
– Так вы верите в мировое правительство или нет? – громко спросил меня профессор, надевая свою забавную шляпу.
– Нет профессор.
– Вы ещё зелены Николай, слишком зелены. – многозначительно произнёс профессор, и коварно осклабившись потеребил перстень с изображением козла.
Бессмертна не только мафия
Через мои руки проходило много документов. В ходе профессиональной практики, я не раз сталкивался с хитрыми мошенническими схемами, подставами, ложными свидетельствами, и прочими игольными ушками в стенах закона. Обыкновенно мне приходилось иметь дела с мутными типами, неоднократно замаравшими себя в разнообразных мероприятиях различной степени серости. В моём кабинете даже лежала щётка, которой я чистил одежду и не раз предлагал разным особенно ушлым клиентам стряхнуть метафорическую сметану с физиономии.
В нашем маленьком, относительно благополучном городке было мало маньяков, наркоторговцев и убийц, зато было много уставших аристократов, и соответственно, вьющихся вокруг них нечистых на руку дельцов. В высших кругах нашего города часто говорили, что это скорее пансионат престарелых богатеев, нежели провинция. Похоже поэтому, полиция поступала с откровенными упырями предельно жёстко, а честному простому человеку нередко даже помогала.
Влиятельные люди, пресытившиеся роскошью и чрезмерным пафосом в молодости, часто приезжали в наш город, чтобы провести преклонные года в уютной старинной архитектуре, среди мамочек с колясками, скучных клерков и мелких лавочников. Более комфортную и безвредную человеческую среду трудно себе представить. Молодые и горячие представители всех слоёв не выдерживали здешней скуки и размеренности, поэтому при первой же возможности гамма-квантом покидали наш тяжёлый атом, делая его ещё тяжелее, стабильнее, скучнее.
Были, конечно, в нашем городе и окраины, на располагавшихся там автомойках и предприятиях обслуживания, частенько появлялись мутные персоны. Благодаря стабильной текучке кадров они быстро проваливали, не успев нанести существенного урона нашему обществу. Конечно же, преступность у нас была, но она была совсем иной. Многие назвали бы её мелочной, а я в ответ назвал бы их невеждами.
В крупных мегаполисах все преступления как под копирку, примитивны, грубы, тривиальны, скучны. Зато цифры внушительны. Провинциальная скука совсем другое дело. Местные дела хотя и не могут похвастаться многомиллионными мотивами, зато тонки, причудливы, незаметны. Попробуйте скрыть преступление в городе, где все знают друг друга в лицо. Если динамичную работу полиции в мегаполисах можно сравнить с разгребанием завалов динамитом, то мою можно было сравнить с уборкой вековой пыли с бутылок коллекционного вина.
Как жаль, что я почти всегда так думал. Ведь работая на самого себя, я оказался совершенно не готов к тем материалам, которые пришлось обрабатывать в процессе моей беготни по следам Войцеха. А следов оказалось так много, что сложно было представить, как один человек мог умудриться столько набедокурить за столь короткий промежуток времени.
Первые сведения о действиях откровенно грязного характера, что мне попались, датировались как раз третьим курсом нашего института. Тогда, заезжая банда мотоциклистов сожгла автосервис и несколько зданий вокруг. Впервые в жизни я своими глазами увидел на что способна ярость гомо сапиенс, когда увидел то место. Тогда мне даже в голову не пришло, что целью была безобидная транспортная компания, доставлявшая всякую мелочёвку летающими дронами.
Согласно закону, транспортные беспилотники не могли иметь радиус доставки более четырёхсот метров, и как на зло, именно в этом радиусе был дом Войцеха. Поскольку, ни одна почта больше не пострадала, я начал копать и в криминальном направлении. Спустя годы глупо было пытаться раздобыть цифровой след сделок, но зацепка всё же нашлась. Спустя неделю, один старенький житель нашёл у себя на крыше почтовый беспилотник с довольно крупной суммой наличности. На эти деньги можно было купить несколько домов, а дрон, естественно, был с логотипом той самой компании. По косвенным признакам вычислив адрес гражданина, в испуге сдавшего дрон полиции, я естественно провёл линию на карте соединив три точки одной из которых был сожжённый байкерами офис, второй адрес дедушки, а третья прошла буквально в двадцати метрах от дома Войцеха. К моему сожалению, это было только начало.
Через пару дней в этом же районе нашли дохлую дворнягу. Все её внутренности, желудок, и брюшная полость были заполнены коллекционными монетами, общей стоимостью, превышавшей предыдущую находку. В новостях писали, что собака была украдена из приюта, находившегося за три сотни километров. Бедное животное не смогло пройти и ста метров, после того как её выбросили из автомобиля, транзитом пересекавшего город.
Чрезвычайно низкий уровень криминала начал вставать на ноги, причём рывками. В городе стали закрываться лавки, полицейская сирена, которую я с детства не слышал, начала доносится с улиц по несколько раз в день. На местном информационном портале появилась криминальная хроника, с регулярно обновляющимися новостями о хулиганствах, грабежах, драках. Даже глава города Максим Вебер, выступал перед журналистами и рекламировал себя как единственного кто способен вернуть покой в город. Даже не пытаясь лукавить, он говорил, что у него есть опыт полицейского, опыт работы в местной и столичной администрации и превосходные отношения с начальником полиции.
В свою очередь начальник полиции отвечал, что действительно хорошо знает мэра и одобряет его устремления, правда при этом был скуп на похвалу. Непуганые горожане здорово оживились, стали играть мускулами, стряхивали пыль с охотничьих уткобоек. Они даже организовали дружины, расхаживающие вечерами по наиболее хорошо освещённым улицам города. Лишь аристократов в городе становилось меньше и меньше.
А потом появился и сам наркотик. По описаниям, это был очень сложный белок, который в малых дозах замедлял выработку кортизола, и делал потребителя спокойнее, веселее, оптимистичнее. Но стоило превысить дозу или применить его, не дождавшись прекращения действия прошлой дозы, эндокринная система ломалась и гормон тревожности вырабатывался в смертельных количествах. Несчастные, попавшие под действие побочного эффекта, боялись всего на свете, всякого рода фобии усиливались многократно, и они погибали от разрыва сердца забившись в угол, так и не приходя в себя от ужаса.
Происхождение этого вещества было окутано легендами. Одни говорили, что это секретное оружие русских, другие винили во всём немецких фармацевтических гигантов, но что было по-настоящему легендарно, так это его цена. Тысячная доля грамма стоила как престижный автомобиль, а хватало её на неделю пользования одним взрослым человеком. Столь высокая цена быстро привлекла к нему внимание. Наибольшей популярностью он пользовался в среде богатейших людей, а лучшей рекламы для вредной привычки придумать невозможно. Те, кто из кожи вон лез чтобы показаться сказочно богатым, на последние деньги покупали себе аэрозоль с водным раствором этой гадости, от чего популярность становилась и вовсе невероятной.