Чисто Питерская Хтонь
Шрифт:
Лера достает из сумки стеклянный шар, а в нем узоры золотые да черные свиваются, путаются, как комок змей, который только этот стеклянный шар и сдерживает. И замахивается, кидает в сторону сфинкса, к которому Костя бежит. Шар разбивается, и Костя выхватывает тяжёлую сеть, останавливается, накручивает часть искрящегося полотна на руку и с пол-оборота швыряет вперед. Как невод, с которым отец ходил рыбачить, сеть раскрывается в воздухе, грузики тянут вниз. Сеть словно парашют полностью накрывает сфинкса. Грузики под действием магии врезаются сначала в снег, а потом и в асфальт. Истошный визг сфинкса
Вокруг кровавые пятна и сломанные тела. И два чудовища, готовые в любой момент порвать людей на кусочки. Лера шарит в сумке, даже не пытается туда смотреть, чисто на ощупь. Но не находит ничего подходящего. Костя шепнув в карман секретное слово, достает топорики с рунами на рукояти. Лере один отдает.
– Нельзя их убивать, – кричит Костя.
– А им нас, значит, можно, – фыркает Лера и все равно замахивается на ближайшего монстра. Костя что-то еще кричит, но Лере все равно. Стальное полотнище – не лезвие, не поранит, только оглушит. Дезориентированного сфинкса усыпить проще, да и эти не египетские все-таки.
Второй сфинкс все-таки вырывается из-под магии казенной сети – будто бы стон товарища добавляет сил и злости. Благо Костя вовремя замечает и топориком вырубает чудовище так и не успевшего добраться до Леры.
– А, так если нельзя, но очень хочется, то можно? – выдыхает она, когда порыв морозного ветра сбивает с ног, уносит на несколько метров. И снова этот злорадный смех.
– Вот же ж, – сквозь зубы цедит Костя и упирается руками в колени, пытаясь отдышаться.
Хоть эти и не египетские, моложе, но накопили столько негативной силы, мыслей, энергии места, кажется, они оба еще неделю с кровати не встанут.
– Кость, – Лерка бьет его в плечо и оглядывается, но никого не видно. Только слышно. Смех, ледяным ветром врывающийся в легкие и под одежду. – Чей это голос?
Соболев пытается наколдовать хоть небольшой огонек, но ничего не выходит, даже самой маленькой искры. А около Леры снег поднимается в высокий силуэт. Костя снова чертыхается, накидывает парочку обездвиживающих на сфинксов и подбегает к ней, как раз в тот момент, когда вьюга складывается в сморщенное лицо старика, местами облезлую шубу, корявые пальцы, посох и глаза голубые, прозрачные. В эти глаза страшно смотреть, будто только от взгляда можно умереть.
– Кто ты? – выдыхает Костя.
– Отродье богов, какие же вы жалкие, – голос старика морозным треском проникает под кожу.
Леру передергивает, волосы покрывает инеем, щёки – нездоровым румянцем.
– Бесполезные несчастья своей земли, – снова смеется незнакомец. – Вы даже знание о своем злейшем враге не сохранили. Беспечные и тупые. Ну ничо-ничо, это не значит, что я дам вам фору.
Где-то за его спиной одновременно далеко и близко плачет младенец. Услышав рыдания, Лера что есть силы сжимает пальцы на топорище, какое-то безумное бесстрашие толкает ее вперед. Она подпрыгивает и бьет топором по посоху, выбивая явно древнюю палку из старческих,
– А ты мне нравишься, девка, – незнакомец щурится и исчезает, с ним затихает и плач.
– Что это было? – спрашивает Костя, Лера молча качает головой, подходит к нему и взбалмошно сует руку в карман куртки бывшего однокурсника. Достает пачку сигарет, искра-вторая и ведьма закуривает. Вдыхает вишневый табак и вместе с клубами дыма выдыхает нервный смех. Костя вопросительно смотрит на нее: – Мне еще и тебя в психушку сдавать?
Лерка качает головой и вытирает навернувшиеся от смеха слезы. В ее кармане звонит мобильный. Вокруг них с глухими хлопками открываются и закрываются порталы. Врачи бегут к телам, полиция к Косте, егеря к Лере.
***
С едва сдерживаемым рыком Лера сбрасывает вызов. Ловит вопросительный взгляд Костика: – Мне пора.
– Что-то серьезное? Могу помочь? – вопросы вылетают быстрее, чем он может прикинуть, что, вообще-то, с такой заварушкой, как сегодня, ему бы побыстрее сообщить начальству, отчет подготовить, сдать зелье на экспертизу, почему не сработало.
Заметив еще один портал, Костя щурится, рассматривая пришедших. Нечитаемые лица. Плащи легкие не по погоде. «Третий отдел, конечно, уже здесь», – мысленно чертыхнувшись понимает Костя. С таким раскладом экспертизой займется не он. Как бы им ни занялись.
– Это из травмы. Говорят, бабушку надо забрать. И чего она поперлась на улицу, – Лерка судорожно выдыхает, понимая, что площадь оцеплена, портал прямо здесь не откроешь. Из-за глушилок он просто не откроется.
– Я бы тебя подбросил, но… – Костя разводит руками.
– Совсем в бездаря превращаешься, – качает головой Лера. – Порталом туда и обратно.
– Подумал, чтоб не растрясло, – смущается Костя.
– Ага, в машине не растрясет, конечно.
– Я помогу, – Костя замечает, как Михалыч, все равно что медведь, неловко жмется, с ноги на ногу переступает, предлагая помощь.
– Ты мне здесь нужен, – качает головой Костя. – Спецы вон появились. Допросы, отчеты, сам понимаешь.
– Хватит здесь народа, чтобы показания дать. Я ничего нового не убавлю, не прибавлю. Все равно никто не знает, чо это было.
– Михалыч, – угрожающе тянет Костя, но егерю все равно.
– Отчет подпишу, не вопрос, но сейчас надо бежать, товарищ начальник, хоть что делай, – и под руку так, аккуратненько, Леру из-под щита уводит. Так аккуратно, что никто из полиции его не останавливает. Михалыч знает, что не уволят, рабочих рук в городе и так не хватает.
А на Костю словно все разом наваливается. Усталость бьет под дых и не дает вздохнуть. Ему бы сейчас домой, закутаться в одеяло и лежать, пока о нем все забудут. И чтоб Кот под боком.
– Соболев Константин Евгеньевич, – внезапно раздается за спиной, и Костя дергается.
Как всегда, общение с Третьим Отделом не вызывает ничего, кроме желания сбежать, желательно в другой город. Комок змей за солнечным сплетением просыпается и щекочет изнутри, прокатываясь по внутренностям прохладной чешуей.