Чисто русское преступление
Шрифт:
Мрачно окидывая взглядом скрытые в темноте закутка штук десять больших коробок, уставленных одна на другую, которые он прежде принял за стену, Андрей подумал о том, что проверить все сегодня ему не удастся, как и поговорить с Леонидом. Оставалась одна надежда, довольно слабая, на Леночку. И она, естественно, ее не оправдала.
Леночка ничего не знала про книги. Она охотно рассказала бы про глянцевые журналы, но книги были выше ее понимания, как и дед Ленечки, тративший на них всю свою пенсию. Но из разговора с милой девушкой сыщик все же узнал, что дед скончался еще до того, как ограбили краеведческий музей, следовательно, рукопись «Жития» в его коллекции отсутствовала. Интересы молодоженов распространялись явно не на коллекционные издания и были довольно приземленными.
Леночка перестала интересовать Туровского, весь его шарм исчез, как и он сам. У Леночки осталась визитка сыщика с номером его телефона, которым он попросил воспользоваться в случае, если она найдет в коробках старую потрепанную книгу без картинок.
Леночка согласилась ее поискать после шоп-тура, втайне надеясь похвастаться сыщиком перед подругой.
Туровский уехал ужинать в ресторан, озадаченно думая о том, что если разговоры с двумя другими коллекционерами окажутся такими же бесперспективными, то ниточка, за которую следует потянуть, чтобы распутать клубок загадок, оборвется.
В ресторане его ждал сюрприз.
Устроившись в центре небольшого зала «Старого бобра», уже ставшего привычным для сыщика своим ненавязчивым уютом и камерной обстановкой, Андрей увидел Барклая с роскошной брюнеткой. Они сидели в отдельной от зала кабинке, но именно с того места, где находился Туровский, как по закону подлости, было отлично видно их довольные друг другом физиономии. Можно было предположить, что прекрасная брюнетка сильно ограничена в средствах и старается принять предложение об ужине от каждого подвернувшегося кавалера, чтобы утолить голод. Ее сверкающие неподдельным интересом огромные глаза голодали по вниманию холеного Барклая. У Туровского от их призывного взгляда внезапно заныл зуб мудрости и заболела голова. После этого он вспомнил о мозгах.
Прикинув аналитическим умом весь расклад, он понял, что у этой пары не первое свидание, на котором девушке принято стесняться, мало есть и глядеть преимущественно в стол, а не на партнера. Они были знакомы раньше, их фривольные отношения – Барклай нежно пожимал руку брюнетки, рассказывал что-то интимное, та в ответ заливисто хохотала и откровенно кокетничала – позволяли делать вывод о любовной связи между этими людьми.
Шустрый Василий на этот раз его опередил.
Туровскому захотелось припереть его к стенке, разоблачить перед девушкой, навешать на того все мыслимые и немыслимые преступления в городе, да что там в городе! Мучительно захотелось сделать из Барклая сексуального маньяка, которого ищет Интерпол, и посадить за решетку, освободив от его докучливого присутствия окружающих.
Роскошная брюнетка не считала Василия навязчивым и охотно навязывалась ему сама.
Туровский вовремя вспомнил, что тем, кому не везет в любви, обязательно повезет в делах. Моментально перестроившись с одной волны на другую, а делать это он умел, как истинный профессионал, Туровский хмуро усмехнулся. Раз Барклай сидит в ресторане с очаровательной девушкой, то его точно нет в номере гостиницы, где хранится подозрительная пластиковая папка, в которую преспокойно могла поместиться украденная рукопись «Жития». Вряд ли Василий в ближайший час покинет восхитительную во всех отношениях девушку и вернется к себе. Нужно быть полным кретином, чтобы так поступить. Вот Туровский довел бы отношения с роковой брюнеткой до логического завершения!
А если они как раз именно это и собираются делать? И не где попало, а в номере Барклая?!
Тогда у Андрея слишком мало времени, чтобы рассиживать в ресторане!
Подошедший с провинциальной неторопливостью официант изобразил на лице глубокое разочарование в потере чаевых, услышав от Туровского, что тот уже уходит, так ничего и не заказав.
А лицо Барклая выразило полное изумление.
Он с дамой как раз вышел на танцпол после легкого флирта, отягощенного добротным ужином. И столкнулся с уходившим сыщиком. Тот растянул улыбку до ушей, стараясь ни чем не выказать полного разочарования, поздоровался, попрощался и ушел, не оглядываясь.
Барклай попытался что-то крикнуть ему вслед, но музыка заглушила слова, донеся до Туровского только смутное ощущение тревоги. Андрей еще раз напомнил себе, что нужно спешить, и пошел к своему автомобилю.
Через пять минут он уже стоял у номера Барклая и подбирал к замку отмычку.
Номер находился в полном порядке, он просто давил своей порядочностью и необыкновенной чистотой, обычно несвойственной маленьким провинциальным гостиницам. Шкаф нетронутой громадой возвышался на привычном месте, дизайнерские шмотки были аккуратно возвращены на вешалки, сорочки и носки любовно сложены в стопки. Большой стол стоял как незыблемый элемент гостиничного номера с подтверждающими его незыблемость окружающими стульями. Кресло манило уютом и снисходительно «подмигивало», мол, здесь все в порядке, а раньше-то, раньше-то...
Первым делом сыщик заглянул под кровать. Девственная чистота ослепляла даже в подкроватных сумерках. Ничегошеньки! С таким же печальным итогом он заглянул под матрас. Туровский принялся за шкаф, который сразу открыл. Он осторожно перерыл все содержимое, но пластиковая папка, увиденная им накануне, там отсутствовала. Смутно подозревая, что она скрывает чужую тайну, Туровский почувствовал охотничий интерес и полез по карманам пиджаков и фраков, не собираясь покидать номер Барклая с пустыми руками и без единой версии в голове. В некотором роде это была месть за роковую брюнетку. Но профессиональное чутье подсказывало сыщику, что месть не главное, что главное здесь – папка или документы, которые Барклай в целях конспирации мог разложить по разным местам.
Если в папке лежала украденная рукопись «Жития» и Василий успел от нее избавиться?!
Об этом думать не хотелось. Как и о том, что ничего интересного в карманах одежды сыщик не нашел. Он глубоко вздохнул и направился в ванную.
Отдельная каморка, громко именуемая ванной представляла собой удобства не во дворе. И душ, которым можно было воспользоваться в те нечастые моменты, когда горячую воду не отключали.
Многочисленные пузырьки и крема, стоящие на полочке перед зеркалом, говорили о хозяине как о педанте, относящемся к своей внешности слишком уж небезразлично. Впрочем, по Барклаю это было видно невооруженным взглядом. Насколько любил побаловать себя Туровский, но Василий и в этом случае был на недосягаемой высоте.
Разглядывать содержимое пузырьков сыщик не стал, он осмотрел помещение и остался недоволен. Ничего. В небольшом коридорчике, где ютилась кособокая тумбочка, тоже не было никаких улик или направляющих мысль Туровского в нужное русло предметов.
Андрей вернулся в комнату и постарался сосредоточиться.
Барклай, думал он, далеко не дурак. Если поставить себя на его место, то...
Куда бы Андрей Туровский положил важную улику? На самое видное место. Сыщик положил бы важную вещь, которую непременно хотел скрыть от посторонних глаз, на самое видное место. Набросил бы на нее пару листков в виде театральной программки или вчерашней газеты...