Чисто женская логика
Шрифт:
— Какой красивый халат! — невольно восхитилась Касатонова.
— Вам нравится? — слабо улыбнулась Юшкова.
— Мечта жизни!
— Надо же, — Юшкова склонила голову набок, как бы в легкой озадаченности.
— Какие разные бывают у людей мечтания, — она села в кресло, закинув ногу за ногу, обнажив коленку, неплохую коленку, как успела заметить Касатонова.
— А о чем мечтаете вы? — Касатонова тоже расположилась в кресле, но, поскольку была в брючках, состязаться с Юшковой в достоинствах коленок не могла.
— Вы не поверите — ни о чем.
— Неужели так бывает?
— Все бывает, — Юшкова все с той же вялостью вынула из пачки коричневую сигарету, прикурила и бросила зажигалку через стол Касатоновой. Дескать курите, если хотите.
— У вас в конторе, как я заметила, все курят коричневые сигареты.
— Не все, — Юшкова усмехнулась, выпустила дым к потолку. — Только подозреваемые.
— Подозреваемые? — Касатонова устремила на хозяйку изумленный взор. — В чем?!
— В убийстве, в чем же еще... В убийстве.
— Боже! Вся контора под подозрением?!
— Ну я-то уж во всяком случае.
— Вы?!
— Не надо, — устало вздохнула Юшкова. — Я видела, как вы из моей пепельницы окурки изымали. Это тоже входит в обязанности курьера? — Юшкова посмотрела на гостью сквозь дым, но прямо, в упор, улыбчиво и понимающе.
— Заметили? — простодушно восхитилась Касатонова.
— Вы были не слишком осторожны. Видимо, недостаток опыта. Или была другая причина?
Касатонова молча порылась в своей сумочке, вынула пачку сигарет и показала Юшковой. Сигареты были коричневые. Почему-то она захватила их с собой.
В полной уверенности, что поступает правильно, захватила одну из трех пачек, которые купила в киоске у заводоуправления два дня назад.
— Видите? — спросила она. — Коричневые.
— И что же из этого следует?
— Из этого следует, что я действительно стащила у вас окурок. С единственной целью — показать в табачном киоске и купить точно такие же. Мне понравился их запах.
— Да-а-а? — протянула Юшкова. — Надо же как бывает... Извините. А я, честно говоря, решила, что вы подосланы, что мне надо с минуты на минуту ждать ареста.
Уже начала дом готовить к долгой разлуке, — она обвела взглядом комнату.
Касатонова последовала ее примеру, но никаких прощальных приготовлений не заметила. — Внешне, вроде, ничего не изменилось, — Юшкова отвечала на ее непроизнесенный вопрос. — Цветы по соседям разнесла, долги заплатила, коммунальные платежи, из прачечной белье забрала, деньги спрятала, еще кое-что пришлось прятать, — Юшкова не закончила, предлагая гостье самой уточнить, что именно она припрятала.
— Наряды? — Касатонова решила не упускать представившейся возможности.
— Слышали анекдот... Заходит таможенник в купе и спрашивает... Оружие?
Наркотики? Взрывчатка? Антиквариат? А пассажиры отвечают... Спасибо, у нас все есть. Разве что чашечку кофе.
— Хотите сказать, что оружие и наркотики тоже пришлось отнести в тайник?
— Конечно, — кивнула Юшкова и опять затянулась. — В первую очередь.
— А потом уж деньги?
— А потом деньги, — невозмутимо кивнула Юшкова. — За деньги не судят, — пояснила она. — Да! Я так и не спросила... Вы ко мне по делу или так?
— Повестка, — пожала плечами Касатонова, поднимая с пола свою сумку.
— Значит, и на меня вышли?
— На всех вышли.
— Понятно... Труп он и есть труп. Убийца нужен, позарез нужен убийца. Труп взывает, да?
— Знаете, я как-то не привыкла к такой легкости суждений, — Касатонова посмотрела на Юшкову изумленным взглядом. — А убийца действительно нужен. Он оправдает все, объяснит и расставит по своим местам. Сейчас, когда его нет, в мире хаос и бестолковщина. Стоит ему только появиться, тут же воцарятся порядок и гармония.
— Зазвучит музыка, рассмеются дети, люди примут позы достойные и естественные?
— Да, примерно так.
— А сейчас все кривляются, делают какие-то дурацкие ужимки, прыжки, оправдываются, ищут доказательства своей невиновности, да?
— Примерно, — опять согласилась Касатонова, понимая, что Юшкова впала в какой-то ернический кураж. А не надо бы ей, не надо бы. Если уж кому и куражиться то не ей. — Я всего лишь курьер, — она нашла, наконец, в своей сумке мятую повестку и расправила ее на столе.
— А я всего лишь секретарша.
Глядя на Юшкову, Касатонова не переставала удивляться — это был совсем не тот человек, которого она видела в конторе мебельной фабрики. Там в ней чувствовалась зависимость, готовность выполнить любой приказ, каприз, не задумываясь даже о его разумности. Здесь же сидела женщина властная, снисходительная, даже ее усталость казалась значительной. Ее нисколько не взволновал вызов к следователю, она лишь усмехнулась каким-то своим мыслям, чуть повела плечом.
— Вы хорошо знали Балмасова? — спросила Касатонова.
— Достаточно. Мы жили с ним одно время.
— В каком смысле?
— В самом прямом. В одной постели. Ничего... Все получалось. Все, как говорится, путем. А потом кончилось.
— Такие вещи обычно всегда кончаются. Рано или поздно.
— У нас кончилось скорее поздно, чем рано. Как это пишут в любовных романах... Он разлюбил и ушел к другой.
— Мне это знакомо, — кивнула Касатонова.
— Кофе? — неожиданно спросила Юшкова.