Чисто женская логика
Шрифт:
— Ненадолго, — уточнил Убахтин. — Но это все так, между прочим... На вопросы-то вам все равно придется ответить.
— Отвечу.
— Что произошло в ту ночь? Вы напустили столько тумана, что мы тут умом тронулись, пытаясь разобраться в ваших показаниях. То вы видели Балмасова живым, то вы видели Балмасова мертвым, то у вас пистолет завелся, то он пропал куда-то... Итак, повторяю... Чтобы предъявить Цокоцкому обвинение грамотное и юридически достоверное, мы должны восстановить картину той ночи. Слушаю вас внимательно, Елена Ивановна.
Юшкова переплела пальцы обеих рук, некоторое время рассматривала их, потом долго изучала собственные ногти и, наконец, подняла голову.
— Значит, говорите, есть убийца?
— Екатерина Сергеевна, подтвердите!
— Все правильно, Елена Ивановна, все правильно. Нашелся хороший такой, надежный кандидат.
— Он признался?
— Почти.
— Ха! Я тоже почти призналась... В свое время.
— Рассказываете, Елена Ивановна, рассказывайте, — терпеливо произнес Убахтин негромко, даже с какой-то неожиданно нахлынувшей усталостью. И, кажется, этот его тон больше всего и убедил Юшкову, что ее не разыгрывают, не применяют к ней прием подлый и недостойный.
— Ну, что... У нас произошла очередная ссора с дочерью. Она опять собралась куда-то ехать, опять в разговоре возник Балмасов. Он хотел взять ее в Вологду.
Последнее время он постоянно брал ее с собой в командировки. Я вспылила и отправилась к нему.
— Предварительно позвонив? — уточнил Убахтин.
— Конечно. И все ему высказала. Но он как-то вяло слушал, не придавая значения моим словам, слезам. Я видела, что ему попросту скучно и я ничего не добьюсь. Он сказал что-то в том духе, что билет у Нади уже на руках, командировочные, подъемные она получила, вопрос решен и говорить, собственно, не о чем. И я ушла.
— Он проводил вас до двери?
— Нет. Остался сидеть в кресле. Даже не оглянулся, когда я уходила. Хотя потом, наверно, поднялся, закрыл дверь.
— Вы долго у него были?
— Около часа.
— Угощал чем-то?
— Кофе, потом вина предложил... Я выпила и то и другое.
— Он сходил к бару, принес бутылку?
— Нет, бутылка уже стояла на столе.
— Много курили? — спросила Касатонова.
— Да, курила я в тот вечер много. В конце концов, он сказал, что менять в своей жизни ничего не намерен и все останется по-прежнему.
— Он имел в виду отношения с вашей дочерью?
— Да, разумеется. У нас с ним одна тема. Я психанула и ушла. А дома устроила хороший такой, профессиональный шмон. Искала билеты в Вологду, деньги... Этим я хотела остановить дочь.
— Нашли?
— Нет. Ни билета, ни денег не обнаружила. Зато нашла пистолет. Маленький, черненький, красивенький... Раньше он мне предлагал его в подарок. Когда у нас с ним что-то было. Я отказалась. Теперь всучил дочери. Я схватила пистолет и снова помчалась к Балмасову.
— Зачем?
— Я хотела бросить этот пистолет ему в морду.
— На этот раз вы отправились к нему без звонка?
— Да, я не звонила. Когда поднялась на его этаж, мне показалось, что дверь незаперта. Я толкнула, дверь открылась. Когда вошла в комнату, Балмасов был уже мертв. Он лежал возле кресла и, как вы правильно заметили, держал в руке пульт.
— Телевизор работал?
— Да, шла какая-то реклама... Что-то предлагали есть, пить... — Ваши действия? — спросил Убахтин.
— Некоторое время я была в шоке. Потом немного взяла себя в руки и, чуть повернув пульт, выключила телевизор. Наверно, я действительно оставила на нем отпечатки. И только потом начала понимать, что произошло. На столе еще стояла моя чашка из под кофе, стакан, из которого я пила вино, пепельница была полна моих окурков... И так далее. То есть я всю квартиру как бы пометила своими следами. И тогда решила все эти следы убрать.
— Вы сделали хорошую уборку?
— Да, можно и так сказать. Потом плотно задернула шторы, погасила свет.
Но прежде чем выйти и о вас подумала.
— Обо мне? — удивился Убахтин.
— Да, — кивнула Юшкова. — На столе, среди грязной посуды, объедков и окурков я при уборке нашла зажигалку. И сразу поняла, кто здесь побывал. От этой зажигалки я каждый день прикуривала по несколько раз — мне ли ее не узнать! И посредине чистого, убраного стола оставила эту зажигалку.
— Она сработала, — кивнул Убахтин. — Благодаря Екатерине Сергеевне.
— Я же говорю — шумный дух, — усмехнулась Юшкова.
— Это в каком смысле?
— Шумный дух — это полтергейст. Он все предметами бросается. А она, похоже, их подбирает. Видимо, вместе работают.
— Ладно, оставим пока это, — Убахтин не чувствовал себя уверенно в этой теме. Сделали уборку, погасили свет, выключили телевизор и... Что было дальше?
— И вышла.
— Замок щелкнул?
— Да, сработал.
— Я так и думал, — кивнул Убахтин. Цокоцкий, обнаружив отсутствие зажигалки, мог той же ночью прийти к Балмасову, к уже мертвому Балмасову. Но дверь оказалась запертой. А он оставил ее открытой. Впрочем, для себя мог объяснить это сквозняком или еще чем-то невинным.
— Пистолет, — напомнила Касатонова.
— Я вернулась к своей машине и долго сидела, не в силах стронуться с места. Помню, много курила. Я не могла вести машину, даже прикуривала с трудом.
Руки ходуном ходили. Зачем-то заглянув в сумочку, увидела пистолет. И подумала, что нужно от него избавиться. Что следствие наверняка выйдет на мою дочь, на меня... И пистолет станет уликой. Открыв дверцу, я хотела бросить его в кусты, но шел сильный дождь. Я не решилась выйти из машины. И тут увидела прямо возле колеса канализационную решетку. В нее и бросила пистолет. Мне показалось, что его там никогда никто не найдет.
— Нашли, — обронил Убахтин.
— Надо же, — удивилась Юшкова.
— Все патроны оказались на месте, калибр совершенно не тот. Пуля, которую извлекли из головы Балмасова выпущена из пистолета Макарова.
— Хоть здесь мне повезло, — усмехнула Юшкова. — Я закурю?
— Конечно, — Касатонова поднесла ей пачку с коричневыми сигаретами, щелкнула зажигалкой.
— Последний вопрос, — сказал Убахтин. — Что мешало все это рассказать нам в самом начале? Почему вы не захотели защищаться?