Чистые души. Книга 1
Шрифт:
Люди обходили их кругом, занимая места как можно дальше. От жнеца исходила огромная сила, будто находишься рядом с трансформаторной будкой. Семену казалось, воздух вокруг трещал, но конечно же люди не слышали этого, хоть внутри и ощущали что-то вроде тревоги. Семен опустился на стул напротив. Жнец смотрел в крышку стола, руки сложены на краю.
— Здравствуй.
Семен в ответ только кивнул. Даже у него с непривычки сохнет во рту.
— Ты знаешь устав, Семен.
Он кивает опять, зачем-то.
— Ты нарушил устав, пригласив её.
Еще один кивок.
—
— Я знаю. Мне жаль.
— Тебе следует встать и уйти.
— Я ухожу.
Спорить нет смысла. Семен встает. Карина за аркой, будто на другом конце света. Она смотрит в окно. Всему конец. И вдруг в каком-то дурном отчаянии, он с шумом роняет стул.
Стул железный, он катится по полу и ужасно гремит. На него смотрят все. Все кафе синхронно повернуло головы и Карина у окна привстала, чтобы разглядеть источник грохота. В этот момент он улыбается извиняясь, но смотрит только на неё. Она все понимает. Встает и через весь зал идет к ним.
— Михаил? Это вы? — она с любопытством смотрит на него, он чувствует её взгляд и поднимая стул улыбается:
— Да, я. А вы — Карина?
И тут она замечает жнеца.
— Здравствуйте.
Он поднимает голову и скользит взглядом по ее руками и груди, в глаза не смотрит, конечно. Затем встает и говорит Семену:
— Устав должен быть соблюден. Мы не предупреждаем дважды. Ни ты, ни я.
И уходит.
Карина, озадаченно посмотрев ему вслед, спросила:
— Это ваш друг? Он военный?
Семен скупо улыбнулся:
— Военный? Да. Он военный. В некотором роде. Сядем сюда?
Глава 3. Бегство Прохора
Каждый человек имеет право обратиться к хранителю, если другой человек воздействовал на его жизнь с помощью силы, сверх отмеренной каждому.
Хранитель должен отразить душу и определить ущерб, после чего восстановить баланс и равновесие, и воздать обидчику.
За окном широкая площадка, за ней ряды кустов и автобусная остановка. Дальше шумит проспект. Жнец ушел, в этот раз повезло, невероятно повезло. Несколько мгновений он чувствует, как в кафе гаснут отголоски присутствия столь мощной силы.
— Ну вот я и пришла, Миша. Я слушаю вас, — между тем говорит Карина и тут же возражает, морща лоб:
— Хотя знаете, что? Вы вовсе не Миша. Вы совсем не похожи на Рому. Вообще. И на мишино фото вы тоже не похожи.
— Я не Миша, это правда, — теперь нужно быть очень осторожным. Невероятно осторожным, чтобы не сказать лишнего. Жнец не станет предупреждать дважды, это правда. Важно не склонять ее, не намекать. Пусть просто завяжется дружба, ничего другого и не нужно для начала.
— Выходит, вы солгали. Кто вы? Чего хотите?
— Меня зовут Семен. Я работал на Романа Николаевича со вчерашнего дня. Я позвал вас, чтобы
Она побледнела:
— Умер? Что? Не может быть! Я бы знала!
— Это случилось несколько часов назад. Сегодня, на рассвете.
Она молчит, барабаня рукой по поверхности стола. Наконец, подняв голову, спрашивает:
— Убийцу поймали?
Семен приподнял брови:
— Почему вы решили, что он убит?
— Но… — теперь она удивлена. — Но что же еще могло случиться?
— Инфаркт.
Некоторое время она молчит и вдруг повторяет с явным облегчением:
— Инфаркт!
— Вас это обрадовало? Мне так показалось.
— Ну конечно! Знаете, насильственная смерть, это страшно, значит кто-то отнял жизнь, отнял его дни. А смерть от болезни… это как промысел высших сил, понимаете? Никто не знает, что и кому суждено. Понимаете?
— Карина… — он катает ее имя на языке. — Роман думал, что вы хотите его убить. Был уверен в этом.
Она ошеломленно на него смотрит:
— Что-о? Но почему?
— Не знаю. Это я и должен был выяснить.
— Теперь-то он умер от инфаркта и понятно, что ошибался насчет меня!
— Карина. Я могу попросить вас, взгляните на меня?
Он медленно поднимает голову, готовый отвести взгляд через секунду. Карина поднимает голову тоже. Миг, и она смотрит ему прямо в глаза. Она смотрит и вдруг улыбается. Её глаза не наполнились болью, в них не появилось ничего, кроме легкой грусти, сколько он не пытается проникнуть глубже. Она продолжает смотреть, не отводя взгляд, не вздрагивая, не отстраняясь, смотрит, будто бы это что-то совершенно обычное и нормальное. Она смотрит вопросительно, доверчиво. Ошеломленный, он решается на еще один вопрос. Не отводя взгляда спрашивает:
— Карина. Скажите, вы ненавидели его? Желали ему смерти?
Хрустальной чистоты слеза, исходя светом, стекает у нее по щеке. Как же долго, долго, долго, она смотрит ему в глаза!
— Нет. Я не хотела ему смерти. Я не ненавидела его.
— Почему вы его оставили? Почему ушли?
Пожав плечами, она ответила:
— Не было ни одной причины оставаться, я ведь говорила вам!
— Почему же? А деньги?
— У меня чуть больше фантазии.
— С деньгами любая фантазия становится реальностью.
— Далеко не любая.
— О чем же вы мечтаете?
— А вот это уже не ваше дело! Знаете, вы так смотрите, будто это я вчера ночью залезла ему в грудь и остановила сердце! Хватит. Надоело.
— Я не хотел вас обидеть. Можно мне еще поговорить с вами?
— Не сейчас. Я так злюсь! — только теперь она отводит взгляд. — Я позвоню вам сама. Позже. Может быть.
Она уходит, рассержено двигаясь к дверям. Семен смотрит ей вслед. Что-то похожее на смутное, непонятное желание вдруг толкается внутри него. Он знает это чувство. Прежде не раз ощущал его через других. Но вот теперь оно появляется внутри не как отражение чужих эмоций, а как собственное. И пропадает так же мгновенно. Он думает мгновение и понимает: вокруг него люди, сам не заметив, он кого-то отзеркалил.