Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов
Шрифт:
После большевистского переворота дом назывался 1-м Домом Совнаркома. В 1935 г. в нем поселили больного писателя Н. А. Островского, в квартире которого в 1940 г. открылся музей.
Рядом с бывшим домом Козицкой в 1899 г. был выстроен жилой дом (№ 1) по проекту архитектора Г. В. Барановского. Далее по переулку в 1913 г. появился дом № 1а (архитектор В. В. Воейков), а на соседнем, узком и длинном участке № 3, протянувшемся от переулка до Пушкинской площади, в 1899–1901 гг. были построены доходные жилые дома, плотно заполнившие его (архитектор И. Ф. Мейснер, чья квартира была здесь). В этом доме жили известные артисты М. Ф. Ленин (1908–1912 гг.), немало претерпевший в связи со своим псевдонимом (его фамилия была Игнатюк, а псевдоним он взял в память любимого учителя артиста А. П. Ленского задолго до помощника присяжного поверенного Ульянова), и К. Н. Рыбаков (1912–1913 гг.), сын знаменитого актера. Он исполнял в Малом театре ту же прославившую отца роль
В одном из корпусов на территории этого владения в 1874–1875 гг. помещалась мастерская мельхиоровых и гальванопластических изделий Н. Г. Глухова, с которым работал электротехник П. Н. Яблочков, занимаясь усовершенствованием аккумуляторов, динамо-машины, дуговых ламп; при опытах по электролизу впервые получили дугу без регулировки межэлектродного расстояния, что послужило основой для будущей «свечи Яблочкова».
Единственный в этом переулке памятник архитектуры — дом № 5. Первым известным владельцем участка, на котором он стоит, в документах записан купец М. Н. Дудин, а существующий дом был сооружен в несколько приемов в конце XVIII в. при владельцах — генерале Ф. М. Шестакове, П. М. Лобкове и А. И. Лобковой, матери известного библиографа, друга Пушкина С. А. Соболевского. Возможно, что именно в этом доме Соболевский устроил в апреле 1828 г. проводы уезжавшего из России польского поэта Адама Мицкевича, на которых присутствовали московские литераторы и ученые. Мицкевичу преподнесли серебряный кубок с выгравированными на его дне именами присутствовавших и с вложенными в него стихами Е. А. Баратынского. Мицкевич писал об этом прощальном вечере: «Я был глубоко растроган, импровизировал благодарность по-французски, принятую с восторгом. Прощались со мною со слезами».
В конце 1820-х — начале 1830-х гг. здесь жила известная певица Екатерина Риччи, урожденная Лунина, двоюродная сестра декабриста.
Этот старинный дом во второй половине XIX в. сдавался под квартиры. Сюда приехал будущий знаменитый историк В. О. Ключевский в 1861 г., когда поступил в Московский университет. «Квартира наша — да и что описывать ее — превосходная комната, с мебелью, в два окна, перегороженная ширмами. Перед окнами длинный забор и сад купеческого клуба; часто буду слушать здесь музыку. Так как дом, в котором мы живем, — не в самой Тверской, а в переулке, то здесь меньше шума, нет неугомонной скакатни экипажей, словом, прекрасно!» — сообщал в письме Ключевский.
В 1872–1873 гг. здесь жил И. В. Самарин, один из самых популярных артистов Малого театра, учившийся у М. С. Щепкина.
В конце XIX — начале XX в. дом принадлежал городу, и в нем помещалась городская типография. Здание и его прекрасные интерьеры были отреставрированы под руководством архитектора А. В. Оха, и в нем сейчас Институт искусствознания.
Угол с Большой Дмитровкой образует жилой дом, построенный в 1934–1939 гг. (№ 21, архитекторы В. Н. Владимиров и Г. Н. Луцкий) для работников милиции на месте церкви 1698 г. По ней переулок раньше назывался Сергиевским — ее главный престол был освящен во имя Успения, но москвичи знали ее по приделу преподобного Сергия. Издавна она была деревянной, но в 1652 г. было выстроено каменное здание, замененное через 46 лет другим. К нему в 1700 г. пристроили Никольский придел и в 1702 г. выдали антиминс (платок, который кладется на церковный престол для богослужения) в «новопостроенную церковь».
Красивую церковь — особо выделялись ее пышные наличники — сломали и выстроили существующее здание. В газетах того времени можно было прочесть письма новоселов, которые «не удовлетворены ни планировкой, ни качеством отделочных работ, ни оборудованием квартир».
Почти вся противоположная сторона Козицкого переулка была занята большой усадьбой Салтыковых, к которым она перешла, вероятнее всего, в начале XVIII в., когда была продана графу Семену Андреевичу.
Салтыковы играли видную роль в истории России. Произошли они, по родовому преданию, от некоего Прушанина (или Прашинича), пришедшего в XIII в. в Новгород из Прусских земель, от которого пошли Чоглоковы, Шеины, Морозовы. Известно, что сын его участвовал в Невской битве под водительством князя Александра Невского, а потомок его был убит в Куликовской битве. Впоследствии Салтыковы играли ведущие роли при московском дворе.
Удивительно, но почему-то именно семья Салтыковых дала Москве больше всего губернаторов. Первым из них был боярин Алексей Петрович, служивший астраханским губернатором, главой Провиантского приказа и заменивший собой М. Г. Ромодановского в 1713 г. и покинувший в 1716 г. губернаторский пост в результате обвинений в растратах. Родной брат царицы Прасковьи, супруги Иоанна V Алексеевича, Василий Федорович Салтыков был назначен на этот пост в марте 1730 г., но пробыл на нем очень недолго — он скончался в октябре этого же года, третьим — Семен Андреевич Салтыков (1732–1739). При Петре I он стал генерал-майором, членом Военной коллегии, а при его внуке Петре II он выступил против Меншикова, и именно он арестовал бывшего временщика, а при Анне Иоанновне он был «в великой силе», поддержав ее против тех, кто намеревался ограничить самодержавие, что, конечно, не осталось без вознаграждения: он получил чин генерал-аншефа, придворное звание обер-гофмейстера, орден Св. Андрея Первозванного. Его назначили московским главноначальствующим и первоприсутствующим в Московской конторе Сената, а через год был оглашен именной указ «о пожаловании Семена Салтыкова в российские графы». Императрица снабдила нового губернатора подробной инструкцией, «чтоб во всем здесь, на Москве, надлежащий добрый порядок содержать и всякие непорядки, конфузии и замешания по крайней возможности престережены и отвращены были». Он занимался ремонтом зданий в Кремле — Ивановской колокольни, Архангельского и Спасского соборов, а также в нескольких московских церквях, занимался правилами дорожного движения. Так, он объявил, что, «несмотря на прежние указы, многие люди и извозчики ездят в санях резво, и верховые их люди перед ними необыкновенно скачут и на других наезжают, бьют плетьми и лошадьми топчут; за такую езду указ грозил жестоким наказанием или даже смертною казнью». Салтыков утверждал правила постройки московских домов — «чтоб в два этажа строить дома в Москве запретить», что долго еще не принималось во внимание. При нем Москву 29 мая 1737 г. поразил один из самых страшных пожаров — тот самый, который занялся от свечки, оставленной в доме в приходе Антипия у Колымажного двора, у киота, откуда и пошла пословица: «Москва от копеечной свечи сгорела».
Сын С. А. Салтыкова фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, известный победами над знаменитым прусским полководцем королем Фридрихом, «прославился» тем, что покинул столицу в тяжелые дни чумы, охватившей город. Он писал в Петербург: «Кругом меня во всех домах мрут, и я запер свои ворота, сижу один, опасаясь и себе несчастия». Он уехал в свою подмосковную усадьбу Марфино, а в Москве остался командовать генерал Петр Еропкин, решительно подавивший бунт. В декабре этого же года Салтыков скончался.
Последним, пятым из Салтыковых, московским губернатором был его сын, также фельдмаршал, Иван Петрович Салтыков. Он сделал замечательную военную карьеру, выказав храбрость и полководческий талант, и был назначен Павлом I московским военным губернатором и главночальствующим гражданской частью. По словам известного мемуариста Ф. Ф. Вигеля, «в графе Иване Петровиче Салтыкове можно было видеть тип старинного барства, но уже привыкшего к европейскому образу жизни; он любил жить не столько прихотливо, как широко, имел многочисленную, но хорошо одетую прислугу, дорогие экипажи, красивых лошадей, блестящую сбрую; если не всякий, то по крайней мере весьма многие имели право ежедневно садиться за его обильный и вкусный стол. В обхождении его, весьма простом, был всегда заметен навык первенства и начальства; вообще он был ума не высокого, однако же не без способностей и сметливости; он не чужд был даже хитрости, но она в нем так перемешана была с добродушием, что его же за то хвалили. Как воин, он более был известен храбростию, чем искусством».
В. Г. Перов. Портрет М. П. Погодина. 1872 г.
Салтыков плодотворно трудился в Москве до отставки в 1804 г., испрошенной им по возрасту и из-за пошатнувшегося здоровья.
В Москве насчитывалось три дома, принадлежащие Салтыкову: в одном из них, в усадьбе, выходившей и на Тверскую улицу, и на Большую Дмитровку, жила его дочь Прасковья, которая вышла замуж за сенатора Петра Васильевича Мятлева, представителя древнего дворянского рода, происходившего от легендарного Ратши, родоначальника Бутурлиных, Челядниных, Кологривовых и многих других известных фамилий. От него считали свой род и Пушкины:
Мой предок Рача мышцей бранной Святому Невскому служил.Одно время управляющим усадьбой был крепостной Салтыковых Петр Погодин, сын которого Михаил родился здесь 11 ноября 1800 г. и впоследствии стал знаменитым историком, журналистом и писателем.
В усадьбе отдельные строения сдавались внаем. Так, например, в 1828 г. здесь находился известный в Москве пансион Кистера, в котором тогда учился будущий знаменитый историк Грановский, участвовавший там в литературных вечерах.