Читатель
Шрифт:
И процветающие вкладываются в популяризацию уличных боев. Низшей формы развития бойцов. Они нанимают организаторов, частично спонсируют призы, информируют комитет…
Уже паршиво.
— Паршиво, Кирью? — лицо Кабакири приобрело раздраженное выражение, — С чего бы?
— С того, что вы преподносите это детям как наркотик, — поморщился я, — Они не осознают, что их жизнь никогда не станет прежней, что эта дорога без возврата.
— Молодой дурак, — снисходительно хмыкнули мне в ответ, — Ты про тех девчонок, что дрались последними? Да, из них бойцы полное дерьмо, а в головах пусто. Зато есть почти гарантия, что эти две телки подкачаются, а потом
— Омерзительно.
— Можешь засунуть своё мнение себе в задницу, парень, — сплюнул Кабакири, — Стране позарез нужны здоровые крепкие люди, которые будут совать, рожать и работать. Не можешь пресечь, возглавь… или как там? В общем, не суть. Таков порядок вещей. Жрать Пилюлю или не жрать — дело добровольное. Усек?
Уличные бои — своеобразный «детский сад» по щадящим правилам, с актуальными призами. Негласные правила боев, вынуждающие выкладываться перед тем, как драться всерьез, как раз и являются тренировкой выносливости, о которой я говорил. Подводных камней нет, это «ясли» для идиотов, проглотивших Снадобье. Ясли, в которых уже есть спонсоры, наблюдатели, рекрутеры…
— Верная догадка, парень, — Кабакири очень неприятно улыбнулся, — Раззявы и легковерные подыхают на других рингах. У старика умный внук. Далеко пойдешь… если найдешь себе учителя.
— Лучше объясните мне, — проигнорировал я намек, — Как так вышло, что вы бросили мне вызов, не испугавшись последствий?
— Я не собирался тебя побеждать, а хотел просто проверить, — мужчина постучал кончиком пальца по виску, — Всё в нашей голове, парень. Ты мне не соперник. Я, судя по всему, тебе тоже им не был. Ты хотел мне крепко врезать, но у тебя на это была конкретная причина, да?
— Да, вы тратили моё время.
— Так я и думал. Ну что же, — Норио встал, — Не скажу, что было приятно познакомиться, Акира Кирью, но я не разочарован. Такого типа самоубийц я еще не встречал.
— Что вас заставляет думать, что я самоубийца?
— Потому что ты всегда готов к бою насмерть, тупица, — неприятно улыбнулся мой собеседник, — Я достаточно шарю во всем этом деле, чтобы по движениям противника понять ход его мыслей. Это далеко не редкий навык, любой боец учится считывать движения. Поэтому стоит тебе напороться на какую-нибудь опытную истеричку… и всё. Он тебя убьет чисто из чувства самосохранения, сечешь? Не сечешь. Так я и думал. Такие психопаты как ты не понимают, что такое победа без смерти стоящего напротив тебя. Вам кажется, что противник — это проблема, гребаное уравнение, которое нужно гребано решить так, чтобы от него остался ноль. Гребаные вы умники. Бывай, Кирью. Мне надо выпить.
На этом мы разошлись. Человек в черных джинсах отправился пить, а я, прихрамывая, присоединился к ожидающим меня младшим, стоящим около Баки, бросил косой взгляд на крайне неумело прячущуюся неподалеку Хиракаву, а затем ушел домой.
Именно в тот памятный вечер, раздраженно морщась от боли в ноге, я и почувствовал первый укол настоящей ненависти по отношению к этим… драчунам. Горо Кирью, Рендзо
После нашего приключения прошла неделя. Я ежедневно повышал собственные физические нагрузки, ходил в школу, читал в клубе, а еще умудрился выкроить время и посетить несколько занятий по боксу, где мне пытались поставить удар. Здесь пришлось снова столкнуться с дискриминацией по возрасту, но некоторая сумма денег, сунутая мной тренеру, решила эту проблему. Каваси параноидально отслеживал «охоту на ведьм», идущую в Японии, но постепенно успокаивался, все сильнее убеждая себя в том, что это нас никак не коснется.
Отличная неделя. Даже несмотря на то, что Рио с сестрой вышвырнули из дому, призвав обоих наладить между собой отношения, а для облегчения процесса поселили обоих неподалеку от моего дома в одну съемную квартиру. Таким образом семья Кирью таки распечатала гостевую комнату, а заодно приобрела крайне злобного врага, потому как оставшаяся в одиночестве Мичико, совершенно не умеющая за собой ухаживать, то и дело пыталась выцарапать брата обратно.
Но это все были бытовые мелочи, вплоть до того самого утра, когда Такао и Эна потребовали у меня совершенно легитимной вещи — сменить маршрут утренних пробежек. Видимо, позвонившие родители решили дешевым и сердитым способом поучаствовать в нашей скучной жизни.
Так мы и напоролись на маньяка с ножом, прижавшего к высокому кирпичному забору Шираиши Ману, одетую в спортивный костюм. Мана, как и всегда, была высокой и сильно напуганной, маньяк хрупким и мелким, так что, отшвырнув его от девушки одной рукой, я даже несколько удивился тому расстоянию, которое пролетела чахлая тушка.
А затем еще сильнее удивился, увидев, что от опасного типа с натянутым на голову капюшоном отлетел не только нож, но и наполовину очищенное яблоко.
— Брат, кажется, ты покалечил ребенка, — с серьезной миной выдал Тадао.
— Дети, которые в шесть утра пристают к школьницам с ножом и яблоком в руках… — проговорил я, хватая за плечо любопытствующего Рио, — … не должны существовать. К тому же он взрослый. Я почуял запах.
Кислый и густой запах застоявшегося пота взрослого самца человека. Я такой помню еще с прошлого мира. Он был вместо воздуха вокруг клеток работорговцев.
— Подружись с ней, — велел я Эне, указывая пальцем на застывшую в шоке Ману, — Она хорошая.
Склоняться над дистрофичным психом, лежащим навзничь на асфальте, я поостерегся. Перевернув его ногой на живот, быстро спустил ему куртку и капюшон, блокируя руки, а затем, сдернув вниз рукава, связал их вместе. Только потом, развернув обратно, принялся осматривать пребывающего в отключке типа.
— Какой странный уродец, — с отстраненным любопытством обозрел нашу добычу Коджима.
Это был человек лет сорока, находящийся за гранью истощения. Очень худой, почти лысый, с пучками тонких нечистых волос, раскиданных по голове. Почти коричневая от загара кожа покрыта пятнами грязи и струпьями. Он был выбрит, если это так можно было назвать, чем-то тупым и дико раздражающим кожу, из-за чего вся зона бритья на лице этого чуть ли не карлика, пребывала в отвратительном состоянии.
— Вызову полицию, — решил я, удостоверившись, что бомж дышит и не кровоточит.