Читайте старые книги. Книга 1.
Шрифт:
МОНТЕНЬ:
Самая добровольная смерть наиболее прекрасна. <…> Подобно тому, как я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что мне принадлежит, или сам беру у себя кошелек, и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни. <…> Однако далеко не все в этом вопросе единодушны. Многие полагают, что мы не вправе покидать крепость этого мира без явного веления того, кто поместил нас в ней. <…> Больше стойкости — в том, чтобы жить с цепью, которой мы скованы, чем разорвать ее, и Регул является более убедительным примером твердости,
ШАРРОН:
Самая добровольная смерть — самая прекрасная. Ведь я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что мне принадлежит, или сам беру у себя кошелек. Точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни. Впрочем, многие осуждают добровольную смерть, не одни лишь христиане и иудеи <…> но также и философы, такие, как Платон и Сципион, которые почитают ее следствием трусости, малодушия и нетерпения, ибо умереть добровольно значит спрятаться, схорониться, дабы избежать ударов судьбы. Меж тем истинная добродетель не сдается; невзгоды и страдания питают ее; гораздо больше стойкости в том, чтобы жить с цепью, которой мы скованы, чем в том, чтобы разорвать ее, и больше твердости в Регуле, чем в Катоне.
Примечание Л (к с. 108)
МОНТЕНЬ:
Чувства обманывают наш разум, но и он, в свою очередь, обманывает их. Наша душа иногда мстит чувствам; они постоянно лгут и обманывают друг друга (Опыты, II, XII).
ПАСКАЛЬ:
Чувства обманывают разум, одурманивают его, но и он, в свою очередь, обманывает их; он мстит им. Страсти души смущают чувства и доставляют им неприятные ощущения. Они постоянно лгут и обманывают друг друга (Мысли, № 83).
МОНТЕНЬ:
Что это за благо, которое я вчера видел в почете, но которое уже не будет пользоваться им и которое переезд через какую-нибудь речку превращает в преступление? Что это за истина, которую ограничивают какие-нибудь горы и которая становится ложью для людей по ту сторону этих гор! (Опыты, II, XII).
ПАСКАЛЬ:
Понятия справедливого и несправедливого меняются с изменением географических координат. На три градуса ближе к полюсу — и вся юриспруденция летит вверх тормашками. Истина зависит от меридиана. <…> От многовековых установлений не остается камня на камне; право подвластно времени. <…> Хороша справедливость, которую ограничивает река! Истина по сю сторону Пиренеев становится заблуждением по ту.”За что ты меня убиваешь?” — ”Как за что? Да ведь ты живешь на том берегу реки!” (Мысли, № 294 и № 293) [88] .
88
Здесь и далее ”Мысли” Паскаля (кроме № 83 и № 417) цитируются в переводе Э. Линецкой.
МОНТЕНЬ:
Убийство детей, убийство родителей, общность жен, торговля краденым, всякого рода распутство — нет такого чудовищного обычая, который не был бы принят у какого-нибудь народа. Весьма вероятно, что естественные законы, как они именуются у некоторых других созданий, существуют, однако у нас они утрачены по милости этого замечательного человеческого разума, который во все вмешивается и повсюду хочет распоряжаться и приказывать, но вследствие нашей суетности и непостоянства лишь затемняет облик вещей: ”Нам уже ничего не принадлежит {313} ; то, что я называю нашим, — понятие условное” (Опыты, II, XII).
ПАСКАЛЬ:
Кража, кровосмешение, дето- и отцеубийство — что только не объявлялось добродетелью! <…> Естественное право, разумеется, существует, но как его извратил этот замечательный человеческий разум: ”Нам уже ничего не принадлежит; то, что я называю нашим, — понятие условное. Преступления совершаются на основании сенатских решений и плебисцитов. Некогда мы страдали из-за наших пороков, теперь страдаем из-за наших законов” (Мысли, № 294).
МОНТЕНЬ:
Достаточно одного порыва противного ветра, крика в орона, неверного шага лошади, случайного полета орла, какого-нибудь сна, знака или звука голоса, какого-нибудь утреннего тумана, чтобы сбить человека с ног и свалить на землю. Одного солнечного луча достаточно, чтобы сжечь и уничтожить его (Опыты, II, XII).
ПАСКАЛЬ:
Ум верховного судии подлунной юдоли так зависит от всякого пустяка, что малейший шум его помрачает. Отнюдь не только гром пушек мешает ему мыслить здраво: довольно скрипа какой-нибудь флюгарки или блока (Мысли, № 366).
МОНТЕНЬ:
Если посадить какого-нибудь философа в клетку с решеткой из мелких петель и подвесить ее к верхушке башни собора Парижской богоматери, то, хотя он будет ясно видеть, что ему не грозит опасность из нее выпасть, он не сможет не содрогнуться при виде этой огромной высоты (Опыты, II, XII).
ПАСКАЛЬ:
Поставьте мудрейшего философа на широкую доску над пропастью: сколько бы разум ни твердил ему, что он в безопасности, воображение все равно возьмет верх (Мысли, № 82).
МОНТЕНЬ:
Эта наблюдающаяся у нас изменчивость и противоречивость, эта зыбкость побудила одних мыслителей предположить, что в нас живут две души, а других — что в нас заключены две силы {314} , из которых каждая влечет нас в свою сторону: одна — к добру, другая — ко злу, ибо резкий переход от одной крайности к другой не может быть объяснен иначе (Опыты, II, I).
ПАСКАЛЬ:
Эта двойственность человека настолько очевидна, что иные мыслители предполагали, будто в нас живут две души, ибо им не верилось, что одна-единственная личность способна на такие резкие и неожиданные переходы от чрезмерного самодовольства к безнадежному отчаянию (Мысли, № 417).
МОНТЕНЬ:
Ничто на свете не несет на себе такого тяжкого груза ошибок, как законы. Тот, кто повинуется им потому, что они справедливы, повинуется им не так, как должно (Опыты, III, XIII).
ПАСКАЛЬ:
Всего ошибочнее законы, исправляющие былые ошибки: кто подчиняется им потому, что они справедливы, тот подчиняется справедливости, им самим вымышленной, а не сути закона (Мысли, № 294).
Примечание М (к с. 109)